Искатель. 1990. Выпуск №6
Шрифт:
— Городской, — подтвердил Василий. — На сбор кедровых орешков приехал. Может, и повезет — заработаю деньжат.
— Может, и повезет, — кивнул дедушка Тит. — Да смотри, в тайгу с добрым сердцем надо входить, она злым не прощает.
— Мой дальний родственничек, — кивнув на Василия, пояснил Федот Андреевич. — Подорвал в городе здоровьишко, пускай таежным воздухом полечится.
Дедушка Тит выпил кружку чая и занялся рябчиками. Чтобы не протухли, принялся начинять их сырым мхом.
— Дедушка Тит, а медведей много здесь
— Много не много, а двух сегодня видел. В такой глухомани их еще не выбили. Идешь по тайге, а всюду следы хозяина: то куча мурашиная лапами разворочена, то дерево повалено. А грибов да кустов с разной ягодью, особенно с черникой, столько обмусолено, что махни рукой. Будто стадо их целое паслось на ягодище — и с пестунами, и с матками, и с большаками. На прешься на такие следы, уж на что видал виды и встречался с ними, а и то мороз подерет по коже.
— Страшный зверь — медведь, а человек — пострашней, — вставил Федот Андреевич. — Лет пять назад рядом с Черняевским зимовьем медведица убила одного городского парня. А почему? Да потому, что этот дуралей схватил медвежонка в мешок, ну а мать, известное дело, по следу и нагнала. Не умеют нынче со зверем ладить.
— Что со зверем? Между собой ладить не умеют, — заговорил Витька. — Слыхали, дедуля, как двоих убили за Сенгулой?
— Как же не слышал! — покачал головой дедушка Тит. — Тайга — не город, тут каждая новость звонче песни разносится.
— По пьянке, наверное, зарезали, — добавил Витька. — Аккуратно так пырнули и одного, и второго, и никаких следов…
— Ты-то откуда знаешь? — заинтересовался Василий.
— Так я ж внештатный инспектор милиции. О таких делах в первую очередь должен все знать.
— Ну, пошел, поехал черт по кочерыжкам, — засмеялся Федот Андреевич.
— Скажешь, опять вру? — обиделся Витька. — Не веришь, Федот Андреевич, спроси у нашего участкового. Я даже на совещании был в милиции.
— И что же ты там делал? — насмешливо поинтересовался Федот Андреевич.
— Обсуждал, как преступников поймать.
— Не поймали еще? — осведомился Василий.
— Поймаем… Наверняка их свои зарезали. Так что прочистим тайгу, выловим всех бичей, и кто-нибудь, да расколется.
Дедушка Тит нахмурился:
— Зря на людей напраслину не наводи, не пьяное это убийство.
— А вы откуда знаете?
— Хе… Я, паря, много лет по тайге брожу, много чего видел, много чего знаю.
— И кто убийца? — заволновался Витька.
— Кто убийца, не знаю, а вот что не по пьяному делу кровь пролилась — это верняк.
— Не золотишком ли тут попахивает? — Федот Андреевич тронул за плечо дедушку Тита.
Старик нахмурился и, глядя в костер, пробурчал:
— Про то мне не ведомо… Вот окаянные, зарядили на ночь разговор про покойников.
— Что-то изменилось в учителе, но что?
Серега Треф никак не мог понять.
— Сколько
— Почти три года, — ответил Треф.
— А нашел меня как? Через Татьяну?
— Через нее. Приперся я в эти проклятые богом Крутогорки, разыскал твою сестру…
— Племянница она мне, — поправил Сан Саныч.
— Ну, племянницу. Поломалась она денек и выложила твой адрес. А сначала — ни в какую. Я ведь забыл заветные слова, что ты мне говорил, ну, вроде пароля.
Сан Саныч усмехнулся:
— Пароль, заветные слова — чушь собачья. Для пацанов все это, в казаки-разбойники играть…
Серега с удивлением посмотрел на учителя, но ничего не сказал.
Сан Саныч встал из-за стола, подошел к выключателю и зажег свет.
— Вот так-то лучше, а то сидим в темноте, как кроты…
Серега обвел взглядом небольшую кухоньку и с ухмылкой заметил:
— Бедновато стал жить, Саныч. Старое растерял, а нового не нажил.
— А мне и этого достаточно, — неожиданно огрызнулся учитель.
Треф сразу притих.
— Ты, хлопчик, в беге, как я погляжу, — Сан Саныч резанул Серегу взглядом, от которого раньше у Трефа мурашки по спине ползали.
— В беге…
— И за каким же счастьем бежишь?
Треф пожал плечами, не зная, что ответить Он теперь понял, что изменилось в учителе.
— Не за счастьем, а от беды бегу…
— За новой? — усмехнулся Сан Саныч. — Коли крыша нужна, могу приютить на время. Если деньги нужны, могу дать пятьдесят рублей. До получки как-нибудь дотяну, — он сделал ударение на слове «получка». — Теперь ты все понял.
— Кажется, все, — тряхнул головой Серега. — Что же творится в этом мире? От кого, от кого, а от тебя не ожидал.
— Что творится в этом мире, — передразнил Сан Саныч Трефа. — А ты задумайся… Мне много раз приходилось видеть, как вор к своему финишу приходит. Наш финиш страшный, и мало кто это понимает. Никогда не пересчитаешь, сколько человеческих проклятий на мою голову сыпалось, но я по пальцам могу посчитать, сколько раз слышал от людей доброе слово. Волком хочется выть от такого финиша. Иногда появляется желание взять какого-нибудь сучонка-игрунчика и бить, пока дурь хмельная из него не выйдет, пока на мир другими глазами не посмотрит.
Сан Саныч покосился на Трефа.
— Не злоба меня распирает, хлопчик. Из веселых пацанов много я вылепил блатных. Теперь одна мечта: пока не сыграл хану, успеть бы хоть одного приблатненного сучонка превратить в честнягу.
— В чем ты меня хочешь убедить, Сан Саныч? — заерзал на стуле Серега Треф. — Думаешь, после твоей проповеди я с высунутым языком кинусь в милицию и слезно буду каяться в грехах? Нет, не на того напал, я вор-удача. Хоть на миг, но король!
Сан Саныч вздохнул: