Искатель. 1990. Выпуск №6
Шрифт:
— Сам я толкнул тебя на эту стежечку-дорожечку, а как стащить с нее — ума не приложу. Нутром чую, свернешь скоро шею… Знавал поудачливей воров, а и те в дерьме кончили.
— Не переживай, Сан Саныч, что не смог обратить Серегу Трефа в свою новую веру. Я профессию уже не сменю. Она у меня самая древняя в мире. Как только человек потерял хвост и соскочил с дерева, он решил, что весь мир — его собственная хата, и начал воровать у природы все, что попадалось под руку. Даже своих меньших братьев — зверюшек — и то безбожно грабил
— А он мне говорит: «Я тебя, сучок трухлявый, на два метра в землю вгоню, и завещание не успеешь составить». Так прямо и заявил со всей своей бандитской откровенностью. Здесь в конце концов советский рынок, а не Чикаго и не Сан-Франциско.
— Н-ничего не понял, — пожал плечами капитан. — Еще раз все сначала. Да не волнуйтесь вы, гражданин Тенежкин.
— Ту-няж-кин я, Петр Самойлович. Ух, какой вы непонятливый. Мафия у них тут на рынке. Понимаете? Настоящая мафия.
— Ну, вы не перегибайте, гражданин Туняжкин. Вы-то сами чем здесь занимаетесь?
— Я продаю ягоды, которые добываю честным трудом.
— Спекулируете, значит.
— Вы меня, товарищ капитан, не оскорбляйте. Я не спекулянт. А знаете, во сколько мне обходится стакан ягодок?
— Меня это не волнует, — поморщился капитан.
— Но вы же назвали меня спекулянтом. А вот вам нехитрая арифметика. Чтобы собрать пятнадцать кило брусники, больше я просто не дотяну до города, мне надо провести в тайге два дня. Чтобы добраться до места, я плачу десять копеек за автобус и шестьдесят — за электричку в одну сторону. Снаряжение и пища обходится мне примерно в семь рублей пятьдесят копеек в день. Итого: поездка за пятнадцатью кило брусники влетает в шестнадцать рублей сорок копеек. Естественно, половину ягод я оставляю себе и раздаю друзьям, а половину продаю на рынке. Таким образом, за проданную ягоду получаю не больше двадцати пяти рублей. Так где спекулянт?
— Уморили вы меня со своей арифметикой. Беру свои слова назад насчет спекулянта. Рассказывайте, что же у вас произошло?
— Так вот, каждый раз, когда я прихожу на рынок, появляется такой вот огромный тип, подмигивает и со всей своей бандитской откровенностью заявляет мне: «До десяти часов будешь продавать свою ягоду на тридцать копеек дороже, чем принято. А с десяти делай, как хочешь». Конечно, такие предупреждения получал не я один. Сами понимаете, до десяти часов эти бандиты успевали продать свои ягоды. И продают они по нескольку тонн.
— Так, так, так, — заинтересовался капитан. — И часто вы этого человека встречаете на рынке?
— Да он все время здесь со своей бандой околачивается. Я-то на рынке бываю два-три раза в месяц, но слышал от людей — они каждый день торгуют.
— Имя, фамилию его знаете?
— Фамилии не знаю, но называют его Славиком. Представляете, детина почти под два метра, а его Славиком зовут.
— Подождите
— Конечно, конечно, — Туняжкин поспешно вскочил со стула.
Минут через десять капитан позвал его в кабинет.
— Сейчас приедут наши товарищи. Вы покажете им этого Славика.
Туияжкин замялся:
— Дак они меня и вправду на два метра в землю вгонят.
— Не бойтесь, вам ничто не угрожает. Наши товарищи будут в штатском. Вы только издали покажете Славика.
— Вот и забрались к богу за спину, к черту на рога, — проворчал Федот Андреевич. — Хоть вправо аукни, хоть влево — никто не отзовется.
— А Витька, а дедушка Тит? Они же где-то неподалеку промышляют? — спросил Василий.
— Эва, вспомнил… Неподалеку они вчера были, а теперь кто знает, куда их нелегкая занесла. — Федот Андреевич, помедлив, добавил: — Хреново, что Витька с нами увязался. Он хоть и пустыха-пустыхой, а что-то неладное почуял. Все допытывался о тебе: откуда родственничек да чем занимается.
— Ничего страшного, — успокоил его Василий. — Долго он будет промышлять в тайге?
— Шут его знает, но уж наверняка не меньше месяца…
Они спустились к реке, где у берега покачивался плот. Лицо у Федота Андреевича стало озабоченным.
— Порог трудный. Немало людей погубил. Так что будь на стороже и без моей команды шагу не смей делать. Понял?
— Да что я, первый раз по реке сплавляюсь?
— Ну, не знаю, где ты и как сплавлялся, дорогой родственничек, а здесь слушай меня, если жить не надоело.
— Пока не надоело.
— С богом!
Они оттолкнулись от берега тестами. Река не радовала прохладой. Жарко и безветренно.
Плот шел по реке все быстрей и быстрей. Бесшумно скользило под ним разноцветное каменистое дно.
Порог!.. Ровный, рокочущий гул стелется по воде.
— Держись, родственничек! — крикнул Федот Андреевич.
Василий тверже уперся ногами в мокрые бревна, пальцы до боли сжимали весло.
Близился поворот реки. Быстрее замелькали деревья, кусты, береговые камни. Журчали, бежали, обгоняя плот, белогривые струи. Кружились, метались в них черные щепки.
Вот и зловещие каменные лбы. Они торчали из воды, поджидая жертву. Плот несся прямо на них.
— Не робей! — завопил Федот Андреевич. — Веслом, веслом работай! Так давай!..
Весло рвалось из рук. Ноги скользили на бревнах, того и гляди окажешься в реке. Плот на мгновение провалился в зеленую пропасть и снова взлетел вверх. Густая пена с шипением проносилась по бревнам.
— Промок, однако, родственничек, — засмеялся Федот Андреевич. И в его хриплом смехе слышались торжество и победа. — Сегодня-завтра встретим разлюбезную бригаду.
— Не разминемся?
— Куда они денутся?.. Век бы их не видел…
— Не очень-то вы о них любезно, Федот Андреевич.