Искатель. 2000. Выпуск №6

Амнуэль Павел Рафаэлович

Никто из сидящих в машине не обратил внимания, что при развороте они обдали грязной водой старичка под большим черным зонтом в длинном старомодном пальто, шляпе с широкими полями и с сеткой, в которой лежали две бутылки минеральной воды.

2

Машину вел Зубр, а Шлем даже сидя продолжал дергаться под музыку и временами начинал подпевать, фальшивя и сбиваясь с ритма. Иногда он оборачивался к девушкам и предлагал присоединиться. Кристина отвечала смехом и, пытаясь перекричать орущий

магнитофон, объясняла, что у нее нет слуха. Марианна шевелила губами — то ли делала вид, что поет, то ли просто жевала конфеты, доставая их из раскрытой коробки, лежащей около заднего стекла.

Время от времени Шлем просовывал руку между сиденьями и хватал девчонок за ноги. Они отвечали веселым визгом, сжимали колени и игриво колотили его по руке маленькими замшевыми сумочками, которые были у каждой.

В перерыве между песнями Кристина, еле заметно кивнув подружке, коснулась плеча Шлема и попросила выключить музыку. Он наклонился к магнитофону, отыскивая нужную кнопку, а когда снова грузно откинулся на сиденье, то почувствовал легкое прикосновение чего-то холодного к правому виску. То же самое, только у левого виска, ощутил и водитель. Шлем попытался повернуться, но его остановил резкий окрик Кристины:

— Дернешься — пристрелю!

И сразу же последовала команда водителю:

— Теперь налево и за город. И никаких резких движений. Дай левую руку! — Она надавила дулом пистолета Шлему на висок.

— А ты правую! — Марианна сделала то же самое.

Он протянул руку, и Кристина ловко скрепила левую руку Шлема и правую Зубра наручниками.

— Оружие есть?

— Девочки, чего вы, в самом деле?! Вам деньги нужны — мы отдадим. В натуре, отдадим. Правда, Зубр? Чего вы, а?

— Оружие, спрашиваю, есть?

— В бардачке газовый пистолет.

— Давай сюда. За ствол бери!

Огни города, прощально мигнув в мутной пелене, скрылись за поворотом.

Шлема начал колотить нервный озноб. Трясущейся правой рукой он достал пистолет и передал его назад.

Вот и умница! А у тебя?

Зубр с силой дернул закованной рукой:

— Шлем, твою мать! Куда ты руку убираешь? Как я скорость переключать буду?!

Шлем покорно подвинул обмякшую руку.

— Не ори — не дома! Оружие, спрашиваю, есть?

— Нет у меня ничего!… — зло процедил Зубр. — Бабы, вы что, охренели? Вас же убьют за это!

— А чего ты за нас переживаешь? Жалко, что ли, стало?

Зубр не нашел что ответить, с силой стиснул зубы — желваки забегали по скулам — и стал внимательнее следить за дорогой.

Шлем сгорал от страха и впервые возникшего осознания собственного позора. Он представил, как над ними будут ржать братки, когда узнают, что их «обули» какие-то соплячки. Такого он еще никогда не испытывал! Но девки-то на что рассчитывают? Неужели они думают, что их потом не найдут? Дуры!…

Он заерзал на сиденье, но сразу же почувствовал, что пистолет с силой вдавился ему в щеку.

— Не дергайся!

Кристина, не отводя пистолета, ловко его обыскала. От прикосновения руки, шарящей по карманам, Шлему стало еще страшнее от осознания своей полной беспомощности. В висках у него запульсировало, он почувствовал незнамо откуда накатившую волну тошноты,

рот наполнился жидкой слюной, и он мелкими глотками пытался ее сглатывать, при этом, как рыба, выброшенная на берег, открывая рот и скользя языком по нёбу…

— Деньги!

Он сделал последний, большой глоток, поперхнулся им и, с трудом откашлявшись — на глаза даже навернулись слезы, — то ли вопросительным, то ли утвердительным тоном (он и сам не смог разобрать — до того дребезжал голос) выдавил:

— Зубр, я отдаю! Пусть подавятся!

Кристина усмехнулась:

— Смотри сам не подавись!

Шлем, слегка привалившись на левый бок, расстегнул молнию на сумочке, висящей у него на поясе, и достал пачку долларов.

— Сколько?

— Пять с небольшим.

— Хорошо поработали!

— Как можем…

— Ладно, хватит базарить! — вступил в разговор Зубр. — Скажите, где вас высадить, и будем считать, что один — ноль в вашу пользу.

Кристина убрала деньги и заговорила заметно повеселевшим голосом:

— Высадить нас хочешь? Лады! Только поближе к дому подвези. Мы-то в деревне живем, время сейчас позднее, да и при деньгах мы. Через лес страшно идти, вдруг кто ограбит?

«Ну дуры! — с трудом сдержал себя Зубр, чтобы не простонать это вслух. — Шлюхи деревенские! Возомнили себе! Да за это мы сожжем всю их деревню, если надо будет, вместе с ними! И вместе со Светкой! — Его неожиданно осенило. — Это же она дала им наводку на нас! Знала же, падла, что к ней последней всегда заезжаем, и навела каких-то соплюшек! И сама не поехала, Убью!…»

— Направо поверни!

Машина медленно съехала на проселочную дорогу. Остатки снега между деревьями напоминали осевшую пену для бритья.

— До деревни-то еще далеко?

— До какой?

— Что «до какой»? — удивился Зубр.

— До какой деревни далеко еще?

— Ну, где вы живете?

— А кто тебе сказал, что мы в деревне живем?

— Не понял?!

И тут, случайно взглянув в зеркало, он понял все. За ними, на расстоянии метров ста, шла еще одна машина. Из-за темноты и продолжающегося мелкого дождя ее марки Зубр разобрать не мог. Да это было и не важно. Важно то, что ситуация принимала совсем не интересный оборот.

— А сзади-то кто едет?

— Сзади? — переспросила Кристина и очень спокойно ответила, словно речь шла о какой-то мелочевке: — Смерть ваша. Долги-то, мальчики, нужно отдавать…

Глава третья

30 марта, воскресенье, 19 часов 25 минут

1

Я и сам не заметил, как заснул.

Скорее, это был даже и не сон, а липкая дремота, в какую обычно погружаешься к середине лекции занудного профессора. К счастью, времена лекций для меня канули в безвозвратное прошлое, а сейчас в роли усыпляющего профессора выступали мемуары Василия Григорьевича Кошнина — прямого потомка известного в нашем регионе промышленника и мецената, жившего в прошлом веке. Тоже, замечу, ничего снотворное.