Искатель. 2001. Выпуск №11
Шрифт:
Только стал я замечать чудное наваждение… Есть люди, которым слышатся голоса - мне слышалась музыка. Часто, в самые неподходящие моменты, в любом месте, разнообразные мелодии, лирические песни, бесконечно-идиотские фразы про любовь, африканские ритмы… Звучание пленок въелось в мое подсознание.
К чему говорю?
Разговор с Поскокцевым отпечатался в моем сознании, как речь на пленке. Что-то в его словах меня задело. Нет, не в словах, а в подтексте; это что-то всплывало в голове постоянно, как моя ночная музыка. Даже в
Поскокцева работала бухгалтером в ООО «Теплоприбор». К концу рабочего дня я подкатил на тюнинском «Москвиче» и остановился у входа. Минут сорок прождал. Она вышла и направилась к автобусной остановке.
О человеке говорят глаза, губы, цвет лица, волосы… Офтальмологи утверждают, что все расскажет радужка глаза. Цыганки определяют судьбу по ладони. А походка? Поскокцева, молодая женщина, не шла, а тащилась: словно ее тянул невидимый буксир и ей оставалось лишь переставлять ноги.
Я осторожно подъехал и открыл дверцу.
– Антонина Михайловна, садитесь, подвезу. Не испугалась, не удивилась: села, как тряпичный манекен. Она и на работу ходила с неприбранной головой. В автомобильном полумраке впадины под скулами казались чернотными. И я до сих пор не мог определить цвет ее глаз.
– Плохое настроение, Антонина Михайловна?
– Как говорится, депрессия.
– А вы знаете, что в странах, где питаются рыбой, депрессии почти нет.
– Какая-нибудь особенная рыба?
– Тунец, треска…
– Где же нам взять тунца?
– Сойдет килька, тюлька и всякая уклейка.
Она глянула на меня выжидающе, понимая, что посадил ее в машину не ради рыбной диеты. В сущности, мне нужно было задать ей всего один вопрос. Но сперва я поинтересовался ее здоровьем:
– Антонина Михайловна, чем вы больны?
– Уже спрашивали: бронхит у меня.
– А эпилепсия, нарушение мозгового кровообращения?…
– Врачи ничего такого не находят.
– А муж?
– Говорит, что иногда я на короткий миг теряю сознание.
Женщина закашлялась - бронхит. В медицинском споре между врачами и мужем разберусь позже. И я спросил о том, ради чего и вез ее домой:
– Антонина Михайловна, какие у вас отношения с мужем?
Она отвернулась: якобы увидела что-то интересное на панели. Для ответа достаточно было одного слова, если отношения хорошие. Не ошибся я, заметив семейный разлад. Но требовался толчок.
– Антонина Михайловна, мне показалось, что между вами напряженка.
– Какая там напряженка… Скандалы.
– Давно идут?
– начал я осторожно подкрадываться к их причине.
– С появлением этого полтергейста.
– Вам бы, наоборот, сплотиться с мужем надо…
– Профессор с
– Из-за этого ссоритесь?
– Яша нашел трехкомнатную в центре. Эту продать, ту купить.
– И сколько стоит трехкомнатная?
– В том-то и дело… Шестьдесят тысяч долларов. А за нашу больше десяти-двенадцати не дадут.
– Антонина Михайловна, не улавливаю сути ваших ссор.
– Я не даю ему шестидесяти тысяч долларов.
– А они у вас… есть?
– Да.
Если раньше мне казалось, что сколько статей в уголовном кодексе, столько и мотивов преступлений, то, поработав, все мотивы свел к одному - к корысти. Если пошире, то к личной выгоде. Даже убийство из ревности имеет выгоду: моя женщина, а не твоя. Копни любое преступление и обнажишь власть, деньги, личную выгоду. Вот и полтергейст. Казалось бы, мистика, а появились-таки шестьдесят тысяч реальных долларов.
– Антонина Михайловна, если не секрет: откуда у вас такие деньги?
– Перед смертью отец продал свою долю в фирме за восемьдесят тысяч долларов и положил в банк на мое имя.
– Почему же не купить квартиру?
– Ох… У меня есть старшая сестра, парализована, живет в профилактории. Отец дал эти деньги с условием, что буду ее содержать. Ежегодно вношу две с половиной тысячи.
– Ну, а как муж предлагает?
– Истратить деньги на покупку квартиры, а за сестру платить из наших заработков.
Я еще не знал, какую роль в этой истории играют деньги, но они наверняка играли. Даже к полтергейсту примазались. Или полтергейст к ним? И мне как-то стало спокойнее: мой розыск, если только можно назвать его розыском, перешел из области мистики на знакомую почву денежно-вещевых отношений. Это спокойствие съело интерес к делу? Я презираю полтергейст, который охотится за долларами.
Когда мы проехали почти через весь город, прокатились по Второй Вербной и остановились у ее дома, я спросил:
– Антонина Михайловна, а может, и верно: купить вам трехкомнатную квартиру и отделаться от полтергейста?
Как говорится, я принял внутреннее решение: побеседовать с экстрасенсом и на этом проверку материала прекратить. Другие дела ждали. И надоели насмешки. Кто бы ни спросил, где Леденцов, следовал стандартный ответ: «Ловит черта». Иногда с вариациями. Мишка Тюнин особо любознательным объяснял, что оперуполномоченный Леденцов, то есть я, этого черта уже поймал и посадил в следственный изолятор. Беседовать я решил по телефону, а к материалу приложить об этом разговоре справку. Учреждение это называлось не Институтом кармы, а как-то труднопроизносимо; экстрасенс - оказался не экстрасенсом, а энергоэкологом. Правда, у него было и другое звание, простенькое - профессор.