Искатель. 2009. Выпуск №2
Шрифт:
Черный официальный мобиль прокуратуры ждал у подъезда. Естественно, никаких обозначений принадлежности на нем не было. Калужский сел за управление. Загудел небольшой, но мощный электромагнит, и мобиль оттолкнулся от электромагнитного поля дороги. Калужский прибавил мощности, поднял машину на административную высоту, где пространство было свободным, и передал управление компьютеру. Нас подхватила контроль-дорожная Сеть, и мы понеслись над многоярусным потоком мобилей мимо утопающего в зелени, довольно густого пригорода.
—
Я кивнул. Тюрьма находилась немного за «углом» города, но «срезать» по разбитым дорогам Мегаполиса, даже на административной высоте, — только время терять. Я наконец решил заговорить о деле:
— Николай, ты сказал «она» или мне послышалось?
— Нет, тебе не послышалось. А это что-то меняет?
Я пожал плечами:
— Да нет, вообще-то. Просто женщины редко становятся моими клиентами… а что она сделала?
Он хохотнул:
— Террористка СПИДа. Шлюха. Не обратилась за помощью, когда подхватила. Заразила четырех мужиков.
Я изумленно взглянул на него:
— И за это смертная казнь?
— Ты что, не понимаешь? Она знала, что у нее СПИД-3, и продолжала работать. Были, конечно, свои причины, но кого они волнуют? Троих мы откачали, четвертый загнулся. Ты же помнишь наши законы, Александр? Зуб за зуб, глаз за глаз, жизнь за жизнь, причем все в буквальном смысле, — он снова хохотнул.
Разумеется, я помнил это и полностью разделял. Если человеку выкололи глаз, преступник должен отдать ему свой, и это правильно. Каковы бы ни были причины, не позволившие этой женщине приостановить работу — ребенок или еще что, — она заслужила смерти. После пятнадцати лет работы я мог спокойно сознавать это.
— Слушай, Алекс, — вдруг сказал он, и мне показалось, что он облизнул пересохшие губы. — С Камановым работал ты?
Перед моим внутренним взором моментально всплыл коренастый чернобородый тип, скрючившийся в стеклянном кубе, и его злобные глаза из-под мокрой челки. Конечно, я. Кто же еще, черт возьми?
— Да.
— Я тогда служил помощником прокурора в Западном районе. Почему его… не как обычно?
— В газетах не писали?
— Нет.
— Да просто решили, что так будет назидательней. В конце концов, три тысячи душ на его счету.
— «Король трансплантат-пиратов деструктурирован!» — так писали газеты. Но ведь это был не деструктор, это был фазовращатель, правильно?
— Ну.
— Его больше не применяли. Сами испугались, что ли?
— Возможно.
— Ну, понятно, казнить с его помощью неэкономно. А если война, не дай бог, как ты думаешь?
Ни фига подобного. Фазовращатель задвинули на дальнюю полку.
— Ты лучше меня знаешь тенденции в армии.
— Ага. Только парализаторы, чтобы потом тела можно было разобрать на органы. — Он все улыбался. — А все-таки? Спутники
— Не знаю.
По мере того как он распалялся, я мрачнел. Я уже чувствовал, к чему он ведет.
— Слушай, Алекс, когда это транслировали, я был в командировке. Ни хрена не видел. Расскажи, как он действует, а?
Правильно, люди делятся на несколько категорий. Одни — палачи, другие всегда рады ткнуть им этим в рожу, а потом с нетерпением ждать следующей трансляции казни, а после — рассказа, желательно из первых уст. Если не от жертвы, так хотя бы от палача, хотя первый вариант был бы предпочтительней. Как жаль, что он не осуществим!
А Калужский продолжал:
— …Я знаю, что он поворачивает тело в разные стороны на разные градусы, послойно, в полсантиметра толщиной, как кубик Рубика. Тогда от Каманова должен был остаться бесформенный кусок мяса, правильно?
(Кровавый всплеск, будто кулаком по воде)
— Нет, — я произнес это сквозь зубы.
— А что? — искренне удивился он.
— Я не хочу об этом говорить.
— А что? Мог бы порадовать старого друга.
Нет. У меня нет друзей по эту сторону компьютерного экрана. Кроме, может быть Заера, да и тот просто приятель.
— Он просто взорвался.
— Почему?
Я резко повернулся к нему и сообщил с плохо сдерживаемой яростью:
— Ты в курсе, Ник, что человек на девяносто восемь процентов состоит из воды? И она в теле находится под давлением. А теперь представь себе, что будет, когда фазовращатель нарушит целостность мембран через каждые пять миллиметров, и оставь меня в покое\
Его глаза горели, рот был приоткрыт, и я, отворачиваясь, понял, что он не отстанет.
И точно, через две минуты молчания Калужский нерешительно спросил:
— Я слышал, куб так и не открыли, выбросили в утиль.
Ну не отмывать же его, идиот.
— Бери управление, мы прилетели.
Он еще секунду смотрел на меня, потом отвернулся и взялся за полукруглый штурвал, чтобы опустить машину на тюремную стоянку, между бело-синими мобилями с погашенными «мигалками».
Бросив взгляд на бурую равнину, за которую опускалось багровое солнце, я прошел через пропускник, обесточенный для нас охранником из пуленепробиваемой прозрачной кабины.
Мы находились в административном здании Федеральной Службы Исполнения Наказаний. Сами блоки с заключенными и тюремный двор, а также все остальные тюремные помещения находились по другую его сторону.
За поворотом нас встретили Андрей Кинда и Аркадий Па-дорин, судья и прокурор города.
— Ну наконец-то, Гемпель, — сухо произнес Кинда. — Казнь уже отложена на три часа. А утром я вообще думал, что нам придется назначать нового палача из-за вашей пагубной привычки, — он неодобрительно посмотрел на мой темный парик.