Искатель. 2009. Выпуск №3
Шрифт:
Горислав Игоревич молча поднялся и, слегка кивнув будущему олигарху на прощание, покинул кабинет.
Четверг и начало пятницы не были отмечены какими-либо событиями, за исключением того, что организованное Костромировым обращение ученой общественности, подкрепленное депутатским запросом, возымело-таки действие — дела об убийстве Пухлякова и Щербинских были истребованы в Генеральную прокуратуру и попали в надежные руки старшего следователя по особо важным делам Вадима Вадимовича Хватко.
В пятницу Горислав Игоревич обещал быть в институте и принять участие в заседании кафедры, но, по здравом размышлении, манкировал сим мероприятием и остался дома, что, как выяснилось позже,
Около четырех часов дня, когда он, устав ломать голову над возможным потаенным смыслом «Жития преподобного Феофила», отправился на кухню заварить кофе, странные скребущие звуки, доносящиеся из-за входной двери, заставили его насторожиться. Костромиров на цыпочках подошел ближе и приник к глазку: так и есть! На лестничной площадке перед его дверью копошились какие-то два субъекта в лыжных шапочках-масках с прорезями для глаз и рта. Судя по звукам, субъекты явно пытались вскрыть замок путем подбора ключей или отмычек. Горислав бесшумно отступил от двери и, вернувшись в кабинет, набрал номер участкового, которому вкратце и обрисовал ситуацию. Затем вновь поспешил в коридор — и вовремя: на его глазах входная дверь распахнулась и оба злодея проскользнули в прихожую. Увидев перед собой хозяина квартиры, воры на миг остолбенели, и Горислав, не дав им опомниться, шагнул вперед и резким движением сорвал маску с ближайшего: выпучив маленькие красные глазки, на него с ужасом пялился глуповатого вида альбинос. В это мгновение второй «домушник» опомнился, вынырнул из-за спины своего товарища и, подскочив к Костромирову, попытался шарахнуть его по голове увесистой связкой отмычек. Горислав легко уклонился и в свою очередь ответил хорошим ударом правой в живот. Злодей охнул, согнулся и уронил отмычки. Альбинос очнулся от ступора, схватил подельника за шкирку и вместе с ним метнулся за дверь. Костромиров выскочил следом, но оба несостоявшихся грабителя уже с грохотом миновали два лестничных пролета, так что преследовать их не имело смысла. Вскоре Горислав услышал, как хлопнула подъездная дверь.
Минут через пять прибыл участковый с двумя сержантами; им пришлось удовольствоваться отмычками, лыжной шапочкой й составлением протокола.
Как только сотрудники милиции удалились, Костромиров вытащил из письменного стола все пергаменты с «Житием», аккуратно сложил их в портфель, а затем позвонил Хватко и предупредил о своем намерений немедленно к нему заехать, попросив не забыть заказать ему пропуск. Горислав Игоревич здраво рассудил, что в прокурорском сейфе хранить сей артефакт будет куда надежней.
Вадим Вадимович явно пребывал в излишне благодушном расположении.
— Ну что, профессор, — заявил он, как только Костромиров переступил порог его кабинета, — за неделю, слава богу, ни одного нового смертоубийства! Может, больше и не предвидится, а? Как сам думаешь?
В ответ Горислав поведал о сегодняшнем квартирном налете.
— Как видишь, теперь за меня взялись, — сообщил он враз помрачневшему следователю.
— Полагаешь, связано? — спросил Вадим.
— Убежден. Наверняка за рукописью охотились. Так что я тебе ее принес, пускай в сейфе полежит, так спокойнее.
— Будь она неладна! Но ты же не вывесишь на двери записку: «Господа воры, просьба не беспокоить — рукопись в прокуратуре!» Хочешь, я дам команду, чтобы за твоей квартирой последили, так сказать, в рамках расследования уголовного дела?
— Дай, — согласился Горислав. — А что там с оставшимися орденоносцами? За ними не стоит последить?
— Уже! — ответил Вадим. — Как дела принял к производству, так сразу и дал команду оперативникам установить за всеми четверыми скрытое наблюдение. Пожалуй, твоего
— Вот и славно. А я пока слетаю на родину рукописи — на Святую гору, на Афон.
— Это еще зачем? — удивился Хватко.
— Мне кажется, что разгадка кроется именно в самой рукописи. Следовательно, стоит узнать все о ее истории. А где, как не там? Ты, главное, пока побереги наших кавалеров — я за них серьезно волнуюсь.
— Не извольте сумлеваться, — заверил друга следователь.
Когда Горислав Игоревич покидал кабинет, Вадим, удобно откинувшись в поместительном кресле, напевал себе под нос: «У кавалера век не долог… трам-тарм-трам-тарм… и потому так сладок он… трам-тарм-трам-тарм…»
От следователя Костромиров, не теряя времени, направился сразу к Афонскому подворью, что на Гончарах. Проехав Котельническую набережную, миновав Яузу, он вырулил в Большой Ватин переулок, и вскоре перед ним выросли белокаменные стены с двумя башнями, надвратной церковью, куполами и большой колокольней. Это и было московское подворье Русского Свято-Пантелеимонова монастыря на Афоне. Горислав был уверен, что с помощью имеющихся у него там хороших и давних знакомых он без особого труда добудет обязательное письменное разрешение на посещение Святой Горы.
Обернулось все вполне благополучно, и уже через два дня на третий, вернувшись из Греции, Горислав Игоревич, даже не приняв с дороги душ, первым делом созвонился с одним знакомым доцентом из Историко-архивного института. Проговорив с ним о чем-то не менее получаса, он неожиданно вспомнил, что в спешке даже не удосужился проверить почту. Непростительное упущение!
Почтовый ящик профессор открыл с понятным волнением, и оно оказалось не напрасным: внутри лежал большой белый конверт с уже знакомой размашистой надписью по диагонали: «Профессору Костромирову Г. И.». Разумеется, без указания отправителя и обратного адреса. Продолжение «Жития»! А это значит… Однако, едва взяв в руки анонимное послание, профессор тут же понял, что конверт навряд ли содержит более одного листа писчей бумаги — слишком легок и тонок тот был. Не мешкая, Костромиров вскрыл письмо. Внутри действительно лежал единственный листок, причем почти чистый, если не считать одинокого набранного на компьютере предложения. «Следующие две части спросите у следователя Хватко В. В.», — прочитал профессор.
В некоторой растерянности поднявшись обратно в квартиру, Горислав набрал номер друга.
— Вернулся? — пробурчал Вадим. — А у меня тут, ядрен-матрен… ляпсус вышел. Даже два.
— Кто? — только и спросил Костромиров, уже понимая, что оправдались его худшие предположения.
— Академик Чудинов и этот… с двойной фамилией.
— Хоменко-Лисовский?
— Точно.
— Когда?
— Вчера вечером… Слушай, а откуда ты знаешь, что…
— Не усердствуй — мне письмо пришло.
— Та-ак, — протянул Вадим Вадимович, — и ты его что, вскрыл?
— Вскрыл и прочитал, а там…
— Да ты соображаешь, что делаешь?! — перебил его следователь. — А отпечатки пальцев? Надо было позвонить мне, чтобы под протокол…
— Не надо срывать на мне зло, — в свою очередь перебил его Горислав Игоревич. — Откуда мне было знать, что в нем? Всего сразу не сообразишь.
— Ладно, — вздохнул Хватко. — Так что в письме? Впрочем, молчи — я сейчас сам к тебе приеду.