ИСКАТЕЛЬ.1979.ВЫПУСК №1
Шрифт:
будет?
Я.
Я-а... — Насквозь промерзшие губы Жаркова дрогнули. —
Да знаешь ли ты, парень, что человек просто не в состоянии
пролежать при таком морозе десять часов на снегу?
А мы, туляки, живучие, — поворачиваясь спиной к ветру,
сказал Колька.
Вон как?.. — Жарков, на какое-то время забыв о боли,
перестал нянчить руку, с удивлением посмотрел на Митрохи
на. —
За что?
Да-а, это я так. — Жарков присел на сваленное у костра
дерево, кивнул Митрохину. — Садись. Давай вместе подумаем.—
Помолчав немного, добавил: — Хоть ты и туляк, да мало я верю
в то, что ты сможешь этот ремонт вытащить, а от меня толку...
сам видишь. — Он скрежетнул зубами. — Так что вдвоем нам
здесь отсвечивать нечего. Я на базу пойду — чем черт не шу
тит, вдруг там какая машина есть, а ты тогда тут возись. По
чинишь — догоняй. Но об одном прошу тебя, парень, как бы
плохо ни было — от этого костра ни шагу.
А как же ты?
Как?.. Я, Колька, детдомовский, да и не впервой мне до
базы пешком ходить. И еще вот что; снимай-ка свой тулуп на
рыбьем меху. — Сергей кивнул на поношенный солдатский
бушлат. — Возьми мой полушубок, все теплее на. снегу будет.
VII
Серая полоса утренней зари медленно расползалась над заросшими вековечной тайгой сопками, обнажала заснеженные перепады. Мглистое утро едва-едва переходило в день, когда Жарков вышел наконец к ручью Первопроходцев. Отсюда зимник сворачивал резко влево и, петляя меж отрогов, бежал дальше. Пожалуй, еще год, и эта дорога уйдет в историю стройки, а пока не отсыпана новая, шоферам приходится делать немалый крюк, пробиваясь за материалами на базу,
26
Сергей остановился у поворота, отдышался. Как он-ни старался обходить заструги и занесенные снежным бураном места, все равно случалось часто проваливаться в снег и делать не более двух километров в час. Хорошо еще, что ветер подталкивал в спину. От постоянного напряжения и нечеловеческой усталости Жарков перестал обращать внимание на ноющие пальцы, и они от этого вроде бы перестали болеть. Только изредка, почти автоматически, он шевелил ими, не снимая рукавиц, и, ощущая подвижную гибкость, радовался — живы пальцы, не морозятся.
Постояв минуту, Сергей На всякий случай растер лицо, подбородок и, увязая в снегу, начал подниматься проложенной бульдозеристами просекой на левый берег. Подъем был не очень крутой, но бесконечно длинный, и поэтому, взобравшись на вершину пологой сопки, он остановился опять, чтобы перевести дух. Отсюда зимник серпантинной лентой бежал вниз и где-то далеко-далеко выпрыгивал на новый пологпй склон. «Лыжи бы сюда!» — с завистью подумал Сергей.
— А вертолета не хочешь? — сказал вслух Сергей и с
опаской посмотрел на высокое, сизым мглистым куполом ухо
дящее в космический холод небо. За два года работы
вере Жарков насмотрелся на такие дни, когда при ясном
безоблачном небе не проглядывал ни один луч солнца и
только кристаллическая мгла висела над землей. Но все это
было там, на людях, когда можно было укрыться в теплом
общежитии или в кабине машины, а здесь... Сергей сглотнул
подступивший к горлу комок, впервые за все это время обер
нулся назад.
Далеко внизу лежала скованная морозом река, на белоснежном покрывале которой неровной цепочкой тянулись его следы. Далекий и оттого казавшийся серым правый берег переходил внехоженые отроги хребта, заснеженные вершины которого сливались с падающим на них пебом. И такая безысходность была во всем этом, что захотелось бегом броситься вниз и бежать туда, к людям, па базу, где можно отогреться в тепле, съесть большую тарелку жирпого борща, выпить кружку вяжущего своей горечью чая.
Жарков почувствовал, как во рту начинает собираться
слюна, почти наяву увидел исходящую паром миску
борща.
— Однако пора и завтракать, — вслух сказал он и начал
спускаться по серпентине вниз. Защищенный деревьями зим
ник был не так сильно нереметен снегом, как открытая всем
ветрам река. Когда дорога обогнула сопку с подветренной
стороны, Сергей вошел в подлесок, огляделся, выискивая
сушняк...
Веселые язычки пламени робко лизнули прокопченное донышко эмалированной кружки, которую Жарков прихватил с собой, медленно поползли вверх, обхватывая ее со всех сторон. Костер разгорался все ярче, и теперь уже можно было снять, рукавицы, свободно вдохнуть теплого, отдающего смоляной хвоей воздуха, не рискуя застудить легкие. Сергей примостился на поваленное дерево, вытянул ноги к костру. От усталости начало покалывать в коленках и пояснице,
27
неудержимо захотелось спать. Сами по себе начали слипаться глаза.
— Ишь барин какой! — вслух сказал Сергей и удивился звуку собственного голоса: словно кто-то посторонний произ-пес эти слова. — Ишь ты! — повторил он. — Этак можно и в психушку попасть.
Забулькала вода. Стараясь не пролить пи капли, Жарков снял кружку с костра, сдул налетевший в воду пепел, отхлебнул.
Отдающий костром кипяток показался необыкновенно вкусным. Сергей допил остатки, с сожалением посмотрел на жаркий костер — надо было идти дальше. Он тяжело вздохнул, натянул теплые рукавицы на руки и, не оборачиваясь на огонь, размеренно зашагал к петляющему зимнику: надо было идти споро, но и не очень быстро, иначе тридцать километров, которые остались до базы, не одолеть. Можно было «сломаться» от усталости и мороза буквально на последних метрах — это Сергей знал хорошо.