ИСКАТЕЛЬ.1979.ВЫПУСК №1
Шрифт:
Фридеман подошел к буфету, налил коньяка и одним глотком выпил.
И ты думаешь, я соглашусь с этим?
Почему нет? — ответила она вопросом.
Ты слишком много знаешь, мое сокровище. Лучше, если я
буду иметь тебя под рукой.
* Л о к а л ь тмаленький ресторан, кафе, кабачок. (Примеч. ред.)
. 67
Я
ла, что как раз об этом и шла речь. — Я не твоя рабыня.
Мы живем в свободном государстве.
Оно конечно, — подтвердил он. — Мы живем в свободном
государстве. Однако в твоих же интересах, если факты, давно
минувших дней не всплывут вновь.
Значит, ты намерен меня шантажировать? — -спросила она
с дрожью в голосе.
В прихожей зазвонил телефон. Горничная сняла трубку, но, о чем шла речь, они не смогли понять.
— Какое некрасивое слово, — сказал Фридеман. — Я только
хотел подчеркнуть, что в твоих интересах оставаться здесь.
Горничная вошла в комнату и сказала:
Звонила госпожа. Просила передать, что она придет несколь
ко позже и чтобы фрейлейн Хегтерлё не забыла о рогаликах.
Вон! — рявкнул Фридеман, и горничная выбежала из ком
наты. Он вновь налил коньяка и тут же выпил.
Вернемся к нашему разговору позже, — сказал он. — Ли
шиться тебя я не могу и по другим причинам. Когда чувствую се
бя одиноким, я высоко ценю твои чувства.
Бесполезный разговор, она это предчувствовала. Так будет продолжаться и дальше, пока она не износится и не состарится. Придется написать в Вольсберг, что с женитьбой ничего не получается. Возможно, он будет ее уговаривать, а может, и нет. Для своей лавки он, конечно, найдет и другую.
Хеттерле с ненавистью посмотрела на Вальтера и вышла из комнаты. Фридеман захохотал ей вслед и направился в прихожую. С улицы как раз входила Карин.
Принцесса соизволила явиться? — встретил он ее.
Раньше я была Лизе не нужна, — ответила Карин.
Она всегда старалась, чтобы между нею и ее дядей не возникало осложнений. Его отношение к ней было, крайне неровным. Бывали моменты, когда она считала, что он настроен хорошо, временами казалось, что он ее просто не выносит. В последние недели его антипатия явно усилилась, и все старания найти с ним общий язык были напрасны.
Ты, кажется, берешь пример с тети, — сказал Фридеман.
Как это понимать?
Не ответив, он отвернулся и пошел на второй этаж.
* * *
— Шторы можно поднять, — сказала
настольную лампу.
Положив трубку на подоконник, мужчина подтянул шнур. На затемненной половине веранды появились письменный стол, этажерка с папками и бумажными свертками, небольшой шкаф и рабочий стол, на котором стоял фотоувеличитель. Чертежи и наброски афиш на стенах, рисунки на столах свидетельствовали о том, что веранда принадлежала художнику.
Не обращая внимания на женщину, мужчина сел за письменный стол, подперев руками свою крупную голову.
— Если тебе нечего делать, — невозмутимо произнесла женщина, — то будь добр, застегни мне «молнию».
Мужчина неохотно поднялся, подошел и застегнул ей платье.
68
Страстным любовником тебя не назовешь, — сказала она с
издевкой. — Наверное, я тебе надоела.
Я тебя не принуждал стать моей любовницей.
Ты прав, этого не было. Я сама была дурочкой. До сих пор
не пойму, как я оказалась у тебя.
Любовь — как ты раньше утверждала.
Не будь глупцом, — сказала она с раздражением, прово
дя карандашом по дугам бровей. — Тебе все точно известно.
– Естественно, я хотела отомстить мужу.
Не лучше ли подсыпать Хеттерле в кофе цианистый калий?
Почему Хеттерле? — Она удивленно посмотрела на него. —
Ах да, потому что он иногда заползает к ней в постель. С ней
прощаю. С другими нет.
Фазольд подошел к ней.
Почему ты его не бросишь, Дора?
Не знаю. Возможно, из-за удобства. Ведь я все имею. При
кажешь начинать сначала? Но главное, это желание получить
реванш. Ты бы мог тоже уйти. Почему ты этого не делаешь?
Не надо смеяться, Дора. Ты ведь точно знаешь, что я это
го не могу сделать. Тогда я буду так же стремиться к реваншу,
как и ты.
Имеешь в виду свою месть, — сказала она, улыбаясь. —
Твоя месть — это я.
Фазольд пожал плечами.
— Это твое толкование, Дора. Но мщение не может длиться
бесконечно. Однажды ему приходит конец.
Она засмеялась.
— Другими словами, ты трусишь. Сознавайся, Вернер Фа
зольд, что ты боишься.
Художник возбужденно наклонился к ней.
Я ничего не боюсь. Кого я должен бояться? Не твоего ли
мужа? Если я о нем выложу...
Отойди с этой отвратительно воняющей трубкой! Так-таки