Искатель

Квен Хонь терпеть не мог турниры «яркоглазых». Для него, потомственного мастера из рода, уже две сотни лет поражающего врагов точечными техниками, основанными на строгом дозировании Ки, было почти физически больно наблюдать за тем, как вольно, небрежно и безответственно распоряжаются энергией малолетки, которым просто повезло родиться такими. Легендарный Журавлиный Лорд находил это чрезвычайно непростительным.

Только вот его клан, тщательно и любовно выпестованный неусыпным наблюдением Хоня, более других зависел от этих глазастых пигалиц! Там, где другие по капле наращивали свои источники, набирая своим детям наложниц и суррогатных матерей из этих везучих девок,

Журавли Сян Мэй нуждались в «яркоглазых» лишь чтобы оставаться на месте по мощи источников. Их школа требовала тонких манипуляций и кристального разума, а, как известно, в тихих озерах бурь не бывает!

Поэтому молодой, всего-то девяносто три года, Квен Хонь, совершенно не выглядевший этническим китайцем, сидел, удерживая каменное выражение лица, и бездарно тратил своё драгоценнейшее время, рассматривая двух пигалиц, остервенело колотящих друг друга ногами и руками… с грацией ушибленных камнем древесных лягушек.

Вокруг, на небольшой арене, восседало множество других глав родов, озадаченных ровно теми же мыслями и эмоциями, что сам Журавлиный Лорд. Увы им всем, будучи весьма обособленным и сильно недружественным по отношению к себе (да и к другим!) обществом, аристократия боевых искусств жесточайшим образом придерживалась когда-то заключенных соглашений. Если было оговорено, что главы родов должны наблюдать за турниром претенденток на вступление в род, будущих матерей — то так оно и будет до скончания времен.

— Ты почти отравляешь атмосферу своей кислой рожей, Журавль.

Разумеется, Квен ощутил приближение старого врага, собственноручно убившего двадцать лет назад его старшего сына и племянника, но даже не дёрнул бровью, пока высокий и тощий русский умащивал свой зад в кресле возле Журавлиного Лорда. Сын Кащея, как звали Витольда Гаузина, никогда не нападал исподтишка, и уж тем более — не здесь и не сейчас.

— Тебе самому настолько тошно, что ты доволок свои мослы до меня, старый упырь.

Если Сын Кащея обратился к Журавлю на чистейшем мандарине, то брюзгливый ответ последнего был на не менее чистом русском.

Некоторое время они молчали, наблюдая за очередным боем. В полуфинале столкнулись две девушки, каждая из которых по-своему запомнилась зрителям. Одна из них, русоволосая француженка, из кожи вон лезла в каждом бою, используя совершенно всё, чтобы победить соперницу. Она поливала их бранью, использовала грязные удары, постоянно пыталась вывести из равновесия, а когда не получалось — то демонстрировала очень занятные ударные техники, не столько причиняющие урон здоровью, сколько выводящие из равновесия. Ки у девчонки было в десять раз больше, чем у половины из присутствующих здесь мастеров. Вторая, черноволосая помесь японских и китайских кровей, демонстрировала совершенно безынтересный присутствующим навык рукопашных боев, с легкостью уложив большинство своих соперниц без каких-либо техник. Она лишь изредка била чуть ли не сырой силой, демонстрируя очень низкий потенциал. Этого более чем хватало, чтобы втаптывать соперниц в пыль одну за другой, но при этом было совершенно неинтересно зрителям.

Вот и сейчас француженка бегала по всей арене от неумолимо следующей за ней азиатской девицей, определенно опасаясь, что та пройдется по ней катком, если догонит.

— Заманивает, — опытно и чуть азартно определил русский, — Хочет показать себя.

— Напомнишь, когда последнюю из этих батареек принимали? — буркнул глава рода Квен.

— Юность полна несообразных мечтаний, — улыбка на костлявом лице Сына Кащея показалась бы кошмарной обычному человеку.

Всем зрителям было плевать, как себя показывают эти юные девочки. Что они умеют, что могут, к чему стремятся. Шестнадцать-восемнадцать лет — отличный возраст для деторождения, но совершенная старость для начала истинного владения

боевым искусством, а зачем в роду… или подле него — неумехи? Здоровье и сила источника, больше глав родов не интересует ничего, а сам этот конкурс является лишь возможностью оценить пиковые выбросы Ки. Пусть даже кто-то и выбыл в первых же битвах, но это ничуть не скажется на интересе к ним. Однако, всем нужен стимул, поэтому конкурсанткам лгут, что от них что-то зависит.

Но это очень невинная ложь, помогающая старым родам собирать и контролировать этих дев со всего света. Свобода до зрелости, искусственное оплодотворение, пенсия отработавшим свое — всё это куда менее затратно, чем ранее, когда приходилось мало того, что похищать «яркоглазых», так еще и насиловать их, а затем держать месяцами в плену, пока не родят. Это ведь не просто жестоко и неудобно, так еще и отпугивает других детишек вкушать Снадобье. Сколько войн было ранее за подходящую утробу…

— Узкоглазая не показала и грана своего таланта, — вяло попробовал раскинуть ловушку Журавлиный Лорд, — она сильнейшая не только по умению.

Полукитаянка, тем временем, тут же доказала состоятельность слов Хоня, небрежно ногой сшибив небольшой красный комок энергии, брошенный в неё исподтишка француженкой. Та, явно не ожидавшая подобного, растерялась и… получила простецкий удар кулаком прямо в нос, немало позабавивший публику. Удар был совершенно не акцентированный, то есть сделал минимальное — сшиб хитрюгу с копыт и пустил кровь.

— Не только она припасла козыри для финала, — наконец, отреагировал русский, — Сейчас… а, вот, смотри!

Француженка, которой дали встать на ноги, злобно шмыгнула окровавленным носом, а затем с натугой «вытянула» обеими руками из живота небольшую, пульсирующую красным, сферу. Её оппонентка, ожидая, что в неё кинут очередной «мячик», была обманута — сфера испустила тонкий красный луч, который уперся азиатской девице в грудь. Ту тут же повело из стороны в сторону, закачало как пьяную, но француженка, закусив губу и затаив дыхание, умело направляла луч, продолжающий «жечь» противницу.

Наконец, силы излучательницы подошли к концу, она остановилась, согнувшись и бурно дыша с упертыми в колени руками, а азиатка, тем временем, закончив свой балет пьяной в драбадан мартышки, пала на четвереньки, начав бурно блевать. Это занятие её так увлекло, что она не заметила взявшую разбег француженку, запулившую ей в живот натуральный футбольный пинок!

— Это она зря! — совершенно одновременно сказали оба мастера боевых искусств, неожиданно увлеченные видом безобразной атаки, слишком затратной для каждого из них.

Француженка продолжала активно пинать пребывающую не в себе азиатку.

— Думаешь, я не знаю, что на эту узкоглазую японцы наложили вето? — тем временем хмыкнул русский, оборотив к своему старому врагу свое скелетообразное лицо, — Она то ли плод их экспериментов, то ли чья-то ученица. Не интересовался.

— Хм? Впрочем, ты прав, неинтересно.

«Яркоглазые» считаются собственностью Старых родов, но претендовать абсолютно на всех, без исключения, со стороны этих самых родов было бы не самой умной идеей. Многие заинтересованы в Пути, многие желают экспериментировать и наблюдать. И эти самые многие вовсю способствуют появлению новых «яркоглазых». Правда, не за неделю до турнира, обычно. Плевать, общество получит больше…

Хлопок услышали все на трибунах, как и увидели тело француженки, подлетающее метра на три над татами. Конечности девчонки безвольно болтались, глаза были выпучены, а снизу, прямо от кое-как вставшей на ноги китаянки, уже летел веселенький желтый шарик энергии размером чуть меньше футбольного меча. Не долетев, он звучно взорвался, порождая еще один хлопок, а взрыв, мало того, что дополнительно слегка подкинувший подлую француженку, «сдул» с той всю одежду, в которой она выступала!