Искатели сбитых самолетов
Шрифт:
Она обвилась вокруг одной из планок сиденья, посверкивая пестрой шкуркой. Сама собой поднялась моя палка — и трах по гадюке!
Палка в куски, а пестрая гадючья шкурка по-прежнему переливается на солнце.
— Так это по дереву вырезано! — разглядев, смутился я.
— Ну, конечно же, так и знала, что Торопкина работа, — отшатнулась Владлена Сергеевна, — как живая!
— Вашего пионера работа?
— Да, и все это перочинным ножом. Раз-раз-раз — и вот, пожалуйста, такое художество!
— Вот это да! А чем это раскрасил он так, что змеиные чешуйки,
— Не знаю. Наша воспитательница не разрешала нам ножики брать — вот это я знаю. Это было самое запретное… Не было у нас возможностей для таких фантазий…
— А жаль, глядишь, открылись бы такие вот таланты.
— Ну, конечно, очень могло быть… Только наша воспитательница была твердых правил — что общему делу может повредить, то она изгоняла…
— И добилась успеха?
— И еще какого, из рядовых воспитательниц выдвинулась в директора детдома. В газетах о ней писали!
— Так ведь это она для себя добилась успеха. А какое влияние она оказала на судьбы своих воспитанников, вот в чем вопрос.
— Неплохое, — и Владлена Сергеевна повела узким плечом, — я на судьбу не жалуюсь.
Я внимательней оглядел ее — действительно, стройная, ладная, грешно ей жаловаться на судьбу. И занимается любимым делом — с удовольствием играет в пионерработу с вверенными ей детьми. Как с живыми куклами!
— Когда человек собой доволен, это еще не означает, что и другим он приносит счастье.
— А на всех не угодишь, — отпарировала Владлена Сергеевна, — главное, чтоб тобой на работе были довольны!
Спорить было бесполезно, слишком разны были наши понятия. И наступила неловкая пауза.
— Ой, — прервала ее восклицанием моя наставница, — нам уже на беседу пора! Сейчас я проверю, как все организовано.
Взглянув на часы, она унеслась куда-то со свойственной ей быстротой и легкостью. Мелькнула ее пушистая голова на тонкой шее, как золотистый одуванчик, и исчезла. А через несколько минут смотрю — уже снова бежит, за ней тащат мимо меня ковры и коврики, спешит Сема Журавейский с фотоаппаратом и с тетрадью для исторических записей. Да, организатор она хоть куда.
Собранные на беседу ребята сидели очень живописно под развесистой елью, как под шатром, на расстеленных коврах.
— Это мой отряд, самый дисциплинированный во всем лагере, — счастливо улыбнулась Владлена Сергеевна, — мои милые, послушные братцы-кролики!
Приглядевшись, я не увидел никого из понравившихся мне ребят. Ни Морячка, ни естественника Яшу, ни лесных сестер. «Братцы-кролики» все были в белых рубашечках, при галстуках. И сидели тихо. Впрочем, один толстый паренек с округлой физиономией пожевывал травинку, и его нос смешно двигался на неподвижном лице. Да одна девчонка, прикрыв фартуком корзинку с клубком шерсти, украдкой вязала на спицах.
Это сразу заметила вожатая.
— Ф-фу,
— Но я же буду ушами слушать, Владлена Сергеевна, а руками вязать! Пока говорят, я полварежки…
— Вот я выкину все эти ниточки-клубочки, полварежки!
— Ой, не надо!
Рыженькая девочка, отдернув, спрятала за ствол ели корзиночку, накрытую какой-то вышивкой, и приготовилась слушать, напустив маску внимания на свое скуластенькое лицо.
Девочка с ангельским личиком, обрамленным золотистыми локонами, скользнула к вожатой, усевшейся в центре, и уставилась голубыми глазками в ее строгое лицо.
— Смотри на лектора, Лизочка, — шепнула ей вожатая.
Собравшись с мыслями, я приступил к беседе на тему «Какими были первые пионеры».
Видя, как напряженно смотрит на меня Владлена Сергеевна, я избегал всего дискуссионного и старался рассказывать лишь то, что, бесспорно, могло пригодиться сегодняшним пионерам. О дружбе поколений. О крепости товарищества. О любви к Советской Родине.
Сема Журавейский фотографировал нашу живописную группу то анфас, то в профиль, с разных ракурсов. Ребята слушали очень хорошо, сидели тихо. Но Владлена Сергеевна то и дело громко шептала:
— Игорек-второй, не ковыряй в носу! Светлана-третья, не считай ворон!
Интересно: в ее отряде столько Игорей и Светлан или она нарочно подобрала только самые модные имена?..
Неожиданной была концовка нашей встречи — все вопросы только о войне и ни одного о первых пионерах. Но Владлена Сергеевна не растерялась.
— Ой, ребята, это же не по существу. Вот скоро с нами будет беседовать товарищ из военкомата, который объяснит, что воевать дело военных, а ваша обязанность отдыхать и набираться сил для учебы, под защитой нашей армии… Вот ему и приберегите подобные вопросы. А сейчас давайте о первых пионерах. Только о первых пионерах!
Слушатели мои дружно замолчали.
Чрезвычайный совет
Совет дружины, на который я был приглашен, собрался в «Читай-домике». Здесь, за круглым столом, освещенным верхним светом дорогой бронзовой люстры, окаймленной темным абажуром, сидели представители всех отрядов. Свет люстры падал сверху на стриженые головы мальчишек, на банты в косичках девчонок, играл на красных галстуках.
Протокол вел Сема Журавейский, поблескивая очками. Председательствовал высокий, ладный мальчишка с очень серьезным выражением лица.
— Это Марат по прозвищу Открытая Книга — честь и совесть нашего лагеря, всегда и всем говорит только правду, — шепнула Владлена Сергеевна.
Я оглянулся — все ли в сборе. Я видел, как прошествовали мимо окон вожатые. Стриженные под юношей или с туго закрученными косами, светлоглазые и темноокие, все они были одинаково подтянутыми, спортивными и, собираясь на совет, шли особенной, пружинистой походкой.
Все девицы уселись на диванах, скрывшись в тени абажуров, опекаемые ими ребята были на виду.