Искатели

Удовиченко Диана Донатовна

Неожиданно из глубины храма раздался плач, едва различимый даже для эльфийского уха.

– Не такой уж покой, – пробормотал я. – Так и рождаются байки о склепах с привидениями.

– Теперь уходи к своим спутникам, – произнес высший дух, не обратив внимания на мою реплику. – Можете забрать древесину для починки. Мы оба выполнили условия договора, больше нас ничто не связывает.

И действительно, в следующее мгновение я почувствовал, что дух оставил меня. Ушел отдыхать.

Я спустился по ступеням и покинул рощу, напоследок поклонившись превращенному в гробницу

храму любви. Разум мой разрывали сомнения. Но я решил на время отбросить раздумья, потому что сильно устал.

Дорогу к людям мне показали духи природы, которые вернулись на свои места. Я был так слаб, что еле доплелся до места. Меня встретила орка.

– Что с людьми? – сразу спросил я.

– Все в порядке, – ответила Мара. – Коконы исчезли, нити оборваны. Но парни очень слабы и ничего не помнят.

– Я сейчас тоже не в лучшей форме.

– Роща – твоих рук дело?

– Моих и высшего духа.

Я вкратце рассказал зеленой, что произошло. Мара отправилась на корабль, чтобы привести еще людей, которые заберут древесину и пострадавших товарищей.

Через некоторое время орка вернулась с подмогой, а к вечеру мы уже поднимались на борт судна. От Клешни, который наблюдал за берегом, не укрылось неожиданное появление рощи колоссальных размеров. Пришлось и ему рассказать о приключениях на острове. Бобо проникся нашим героизмом, даже поблагодарил, сказав что-то вроде: «Спасибо, что не бросили старого хрена Дайфа и остальную кучу акульего дерьма».

«Хромая Мери» вышла в открытое море только на четвертый день, когда моряки закончили с починкой судна.

– Что-то не так? – спросила орка, оторвав меня от созерцания удаляющегося острова.

– Знаешь, Мара… – начал я, но тут же осекся.

Не хотел я обсуждать эту тему с зеленой.

– Забудь, – махнул я рукой.

Орка только пожала плечами и не стала меня расспрашивать.

А я все думал о том, что узнал на острове, и приходил к пугающему выводу. Лавра, скорее всего, мертва, иначе она не оставила бы своих жриц в таком плачевном положении. Десид же не бросил некромантов – хоть и ушел, но продолжал делиться силой со своими детьми. Но Лавра – богиня любви: если она умерла, получается, что любви в мире нет? Это не так. Любовь существует, я это знал. Тогда зачем вообще нужна была богиня любви? Что изменилось с ее смертью? А что случится, если исчезнет Лак’ха? Путешествие добавляло все больше вопросов, но я чувствовал, что ответы уже рядом.

Мара

«Интересно, когда это кончится? – лениво думала я, лежа в койке и борясь с тошнотой. – Скорее бы уж…»

Меня поочередно одолевали дурнота и скука. Если с первой я кое-как справлялась с помощью эльфийского варева, то вторую отогнать было невозможно. Хотя морская болезнь досаждала все меньше – видимо, сказывалась привычка, я мечтала лишь об одном: снова оказаться на твердой земле и больше не связываться ни с какими кораблями.

Вот уже седьмые сутки «Хромая Мери», словно голодный волк в поисках пищи, моталась по Дикому архипелагу, пытаясь найти остров Судьбы. Но почему-то его не было ни там, где, согласно карте, он должен находиться, ни

в каком другом месте.

Ал и четыре моряка, ставшие жертвами голодных красоток, отдыхали и приходили в себя. Первые дни они были слабы, как новорожденные мышата – мы даже боялись, что ребята не выживут. Но Лэй решил проблему привычным способом. Сначала поколдовал, прикладывая ко лбу каждого из парней ладонь. Ушастик пояснил, что таким образом подталкивает их жизненные силы к восстановлению. Результата я не увидела, но поверила на слово.

Потом Лэй наварил какого-то зелья, которое назвал общеукрепляющим, и стал отпаивать несчастных. Судя по выражению лиц парней, вкус у лекарства был еще тот – почему-то все варева эльфа отличались редкостной тошнотворностью. Правда, ушастик утверждал, что виноваты в этом, мол, наши низменные вкусы, а зелье на самом деле имеет пикантный аромат, благородную вязкость и прекрасный букет со свежими нотками златолиста. Врал, наверное.

Но с зельем дело у ребят быстро пошло на поправку. Я до сих пор думаю, что они просто устали глотать горькое пойло и поспешили набраться сил, чтобы не травиться больше.

Теперь Ал с моряками наслаждались жизнью и расспрашивали нас о подробностях своих любовных приключений. Оказалось, история с феями не осталась в их памяти.

– Эх, обидно-то как! – восклицал Дайф. – Бабу, и не помню! Даже не помню, какие у нее были ти… глаза то есть.

– Как яблоки, не как арбузы, – смеялся Лэй.

Лису было безразлично, что происходит вокруг – лишь бы не мешали любоваться изумрудом.

Только Клешня становился все мрачнее, ругательства так и сыпались из его рта.

– Клянусь холодной русалкиной задницей! – злился капитан. – Никогда еще старый Бобо не плутал в море! Что творится-то, тысяча мортей?

Это утро ничем не отличалось от шести предыдущих. Вставать не хотелось, глаза б мои это море не видели…

В каюту заглянул Ал:

– Все валяешься, Мара? Пойдем, подышим свежим воздухом.

Мы поднялись на верхнюю палубу. Лэй стоял на корме, смотрел то в небо, то на воду, рассеянно бормотал о пространственной магии, кармане и еще каких-то непонятных вещах.

Мы встали рядом, попытались разговорить эльфа. Но тот лишь отмалчивался: в последние дни он стал рассеянным и нервным.

– Все, баста, догулялись, – заявил, подходя, Клешня. – Запасы пресной воды на исходе. Пока не пополним, никаких поисков. Бочки сухи как… в общем, сухи они.

Ушастик встрепенулся:

– Где карта?

Мы прошли в каюту капитана. Лэй разложил на столе карту, принялся изучать ее:

– Остров Зула, Ирриды, Гвиневры… Идем туда.

– Почему, краба тебе в печенку? – спросил Бобо. – Вон, у Зула бухты удобнее.

– Да потому что у нас выбор невелик. Как думаешь, кто безопаснее: богиня возмездия, бог грома и молнии, либо все же богиня земли и природы? И где еще быть хорошей пресной воде, как не в ее владениях?

Клешня дружески шарахнул эльфа по плечу:

– Уговорил, ушастый! Идем к Гвиневре. Тем более что всего в сутках перехода. К утру будем там. Но уж если это остров эльфячей богини, то и воду искать тебе.