Искатели
Шрифт:
Однажды, догнав Андрея на улице после работы, Нина спросила, не пойдет ли он на футбол. Она стояла перед ним загорелая, свежая, робко протягивая билеты. Его вдруг страстно потянуло плюнуть на свои интегралы, переодеться, поехать с Ниной на футбол, поорать, болея за «Динамо», потом гулять по парку, есть мороженое и болтать о всяких пустяках. Он посмотрел на часы, взял Нину за кисть и медленно, с сожалением отвел ее руку, успев почувствовать под прохладной тонкой кожей частый пульс.
— Надо заниматься, — с заминкой сказал он. — Слыхали, такое есть нудное словечко: надо. Самое скучное из всех слов.
Нина отошла без улыбки, ничего не сказав. В тот день она назло Андрею поехала на стадион с Сашей, смеялась и кокетничала
А в эту минуту он, обнаружив очередную ошибку, стучал кулаком по голове, проклиная свою тупость. Скверная, трусливая мыслишка закрадывалась ему в душу: а вдруг все, что делает, чепуха?
Он вернулся к высохшему руслу своих дум — к спору с Одинцовым. Стоила ли борьба таких жертв? Пока он тащился по этим обходным путям, другие обгоняли его. Дима Малютин, с которым он вместе кончил аспирантуру, создавал новый тип трансформатора; Гуляев опубликовал исследование об атмосферном электричестве. Ну и пусть… Черт с ними! Его дело — готовить локатор, чтобы и Наумову и его бригаде было легче работать.
Мысль, что когда-нибудь благодаря локатору энергетики наконец избавятся от многих лишних забот и тревог, заставляла его торопиться. Но все чаще и чаще он стал ощущать какую-то непонятную умственную усталость. А между тем, лишенный возможности работать с приборами, наблюдать реальные процессы, он вынужден был постоянно домысливать, напрягать воображение.
Очевидно, он переутомился. Ему необходимо отвлечься. Он поехал на дачу к сестре, но и здесь мозг его продолжал безостановочно работать в том же направлении. В Управлении заметили его рассеянность и посмеивались — Лобанов повредился на своих повреждениях, локационное сумасшествие. Он сам почувствовал, что с ним происходит что-то неладное. Работа над локатором продвигалась все медленнее и труднее. Он стал раздражительным, с трудом сдерживался, чтобы не вспылить по малейшему пустяку.
Охваченный тревогой, он вспоминал о первых вечерах, проведенных с Ритой. Как хорошо ему работалось в ту пору! Просматривая записи тех дней, он завидовал себе, убеждаясь, как оскудела его фантазия. Теперь он жил только частью своей души.
Однажды душным, предгрозовым утром он, несмотря на свою рассеянность, заметил в лаборатории какое-то необычное и странное внимание к себе.
Некоторые посматривали на него с любопытством и в то же время виновато, другие, подавляя улыбку, отворачивались.
— Ты читал? — угрюмо спросил Борисов. — Почитай стенгазету.
Андрей поднялся к Управление. В коридоре висел свежий номер стенгазеты; Управления. Вокруг толпились служащие, кто-то громко смеялся.
— А вот и сам герой! — сказал инспектор по технике безопасности.
На Андрея оглянулись и, давая ему дорогу, расступились.
В последней колонке газеты он увидел карикатуру на себя и под ней длинное стихотворение. Задумчиво поглаживая подбородок — это часто выручало его в трудных положениях, — он внимательно читал, не пропуская ни одного слова, чувствуя на себе пристальные взгляды окружающих. Стихотворение, или, вернее, басня, называлось «Кот и мышь», в скобках стояло: «Заимствовано у ряда баснописцев, чтобы в конце концов посвятить А. Н. Лобанову».
Однажды некий юный котРешил ловить мышей, и вотПодготовлять он начал сразуТеоретическую базу.Далее подробно описывалось, как кот готовил диссертацию о методах локации мышей и получил ученую степень. После трехлетних трудов он знал все способы нахождения мышей.
…и лишьНе видел он живую мышь,Что,Приведя самонадеянные рассуждения кота по этому поводу, автор наконец отправил героя на первую охоту, снабдив его зачем-то готовальней, линейками и прочими атрибутами учености. Но бедному коту так ничего и не удалось поймать… Понятие о локации, по-видимому, нисколько не обременяло автора.
Но написано все это было бойко, весело, и если страдал смысл, то выигрывала рифма.
Ученый кот промолвил: «Так-с,Определяем параллакс,И первым делом мы запишемПолярные координаты мыши».А вслед за тем ученый котСпокойно произвел расчет,Определил довольно тонкоСпектральный класс и тип мышонка.Путем изящных вычисленийНашел систему уравнений,Нашел усилие Де КуИ приготовился к прыжку.Кот шепчет: «Не уйдешь, малыш».Но что такое, где же мышь?Пока расчет производился,Объект расчета в норке скрылся.Таков итог печальных дел —Сорвалась у кота атака.В науке кот собаку съел.А в практике — так «кот наплакал».Андрей оглянулся, все молча смотрели на него.
— Остроумно, — сказал он, — правда, не по адресу, но остроумно.
О том, насколько эта басня извращала истину о Лобанове, знали немногие.
Большинство, доверчиво посмеиваясь, отождествляло ученого кота с Лобановым.
Саша был вне себя.
— Искажение фактов! — жаловался он Нине. — Надо послать опровержение от имени общественных организаций лаборатории.
Сочувствие и интерес к Лобанову сближали молодых людей. Саша полагал, что именно он своими постоянными похвалами сумел внушить Нине этот интерес.
Значит, она разделяет его чувства. «Значит, она неравнодушна ко мне», — думал он. Что только не служит топливом для любви!
— Сорвать бы эту стенгазету, — сказала Нина.
Саша строго покачал головой. Это не метод. Действовать надо по-другому.
Нина презрительно фыркнула.
Вечером после работы она, выждав, когда опустеют коридоры, бритвенным лезвием вырезала басню и карикатуру. Она нажимала на лезвие с такой силой, что надрезала обои на стене под газетой. Бумага была толстая и страшно громко трещала. Нина с трудом скомкала ее в руке, комок получился большой, угловатый, его никак не удавалось запихнуть в урну. Уходя, Нина вдруг подумала, что уборщица может обратить внимание на этот ком бумаги. Бегом она вернулась. В коридоре возле стенгазеты стояли уже двое мужчин и рассматривали дыру в последней полосе.
Не смея повернуть назад, Нина прошла мимо них, щеки ее горели, она повертелась на лестнице, спустилась вниз и лишь на улице сообразила, что находка вырезанного куска не будет уликой против нее.
Назавтра поднялся переполох. Нина слыхала, как Лобанова вызывали в партком, и у нее начало все валиться из рук. Она сожгла амперметр и с каменным лицом выслушала выговор Майи Константиновны.
Никто из инженеров не верил, что преступление совершено Лобановым. Они так и говорили — преступление. Что она наделала! Она хотела помочь Лобанову, а вместо этого причинила ему неприятности. Вчерашний поступок казался ей теперь дурацким. Боже, какая глупость! Разве не ясно было, как это скверно кончится. Разумеется, сейчас все подозрения пали на Лобанова. И как же он оправдается?