Искажение разума и другие преступления

Якобсен Рой

Мой бывший лучший друг. Мой новый враг.

Квентин с растрепанными светлыми волосами и яркими голубыми глазами прислонялся к столу Ригеля, выглядя спокойно. Мэгги сидела на корточках перед кельтским узлом, вырезанном на полу, который я не разглядывал при первом визите, но он уже не был вырезан. Квадрата паркета не хватало, и было видно стальную дверцу в полу.

— Почти готово, любимый, — проворковала она, ее голубой волнистый хвост раскачивался, пока она возилась с четырьмя флаконами цветной жидкости. —

Это скоро будет наше. Очень скоро.

— А потом мы будем в безопасности, — проурчал он, и дрожь побежала по моей коже. Восхищение, желание, влечение и сладость текли от него волнами, били по голове Мэгги.

И моей.

Квентин не рисковал, следил, чтобы Мэгги осталась верной ему, пока сейф не будет открыт. Нам нужно было остановить его, но это было не так просто. Мы не могли ворваться туда невидимыми и ударить его по наглому лицу.

Мерцающий полупрозрачный бронзовый барьер заполнил дверной проем, мешая войти. Несмотря на его тусклое сияние, я знал, что проходить сквозь магию не стоит.

— Алхимический барьер, — прошептала Линна. — Я могу его сломать… наверное. Но, — она порылась в сумке, — для этого нужно несколько минут.

— У нас их нет, — прошипел я в ответ, Мэгги налила одно из четырех зелий в ямку в дверце сейфа.

— Тогда отвлеки их!

Точно. Это я мог.

Я проверил, что крепко удерживал невидимость и иллюзию двери, и призвал ясное воспоминание Ригеля и отправил проекцию бывшего начальника в кабинет. Он появился за столом, два будущих вора не видели его. Он кашлянул.

Мэгги вскинула голову, и ее рот раскрылся. Квентин повернулся, потрясенно охнул, и волны любви, бьющие по моему мозгу, пропали.

Ригель бесстрастно смотрел на нарушителей, встал идеально, сцепив ладони за спиной, гладко выбритый с темными волосами, зализанными на голове. На нем был его угольный костюм.

— Что ты тут делаешь, Квентин? — заставил я его сказать с его английским акцентом, который подчеркивал тон, которым он намекал, что человек был ниже него. — Ты же не хотел залезть в мой сейф?

— Невозможно! — пролепетал Квентин, его глаза были широкими, ноздри раздувались. — Ты мертв!

— У меня много талантов, — заявил Ригель. — Я могу и восстать из мертвых. А еще сопротивляться сильному дару моего любимого юного эмпата.

Мэгги нахмурилась. Волна любви ударила по мне, когда Квентин понял, что отвлекся.

Я взглянул на Линну. Она вытащила из сумки большую стопку бумаги, а еще геометрический набор и калькулятор — но не карманный, а большой, какой я помнил по алгебре в старшей школе.

Я сосредоточился на офисе, заставил Ригеля насмешливо приподнять бровь.

— Работа впечатляет, как всегда, Квентин. Погрузить эту женщину так глубоко во влюбленность, что она сама поверила, что эмоции были настоящими — прекрасная манипуляция.

Квентин стиснул

зубы, смотрел то на Ригеля, то на Мэгги. Она держала второе зелье над дверцей сейфа, застыла со смятением на лице.

— Да, — продолжил негромко Ригель. — Ты необычно легко заставляешь милых женщин ощущать себя так, словно они проживают свою версию «Дневника памяти».

Квентин раскрыл рот, а потом он рассмеялся.

— Ты чуть не поймал меня! Я почти поверил!

Ой.

Я взглянул на Линну, она рисовала круг на бумаге циркулем. Я заставил Ригеля скрестить руки.

— Что-то не так?

Квентин отвернулся от проекции к двери.

— Выходи, Кит. Я знаю, что это ты. Ригель не смотрел фильмы. Он не отличил бы «Дневник памяти» от «Наполеон Динамит».

Ах, блин.

Я заставил Ригеля погрозить пальцем за спиной Квентина.

— Смерть дала мне много времени для просмотра Нетфликса. Я только что закончил первый сезон «Ривердейла». Думаю, они сняли часть серии в этом здании.

Игнорируя мертвого начальника, Квентин опустился рядом с Мэгги. Он погладил ее щеку.

— Все хорошо, любимая. Кит просто играет с нами.

— Кит тут? — она огляделась. — Кит?

Я оставил Линну невидимой, но убрал другие искажения. Ригель и ложная дверь пропали, открывая меня за барьером.

— Я тут, Мэгги. Я пришел тебе помочь.

Она прищурилась.

— Ты выдал меня МП.

И она вылила второе зелье в ямку на дверце. Два из четырех.

— Я не собирался отдавать тебя им, Мэгги, — объяснил я. — Я бы тебе не навредил, но Квентин вредит тебе сейчас. Он обманывает тебя, чтобы ты открыла для него сейф.

Квентин опустил ладони на ее плечи и ухмыльнулся мне. Он направлял эту любовь в Мэгги на максимум. Я ощущал волны эмоций, бьющие по мне, и мне приходилось призывать весь эгоизм с холодом, чтобы подавлять желание броситься на ближайшего человека и признаться в любви — и пострадала бы Линна, а она уже пережила один такой случай.

Я буду смущаться потом. Если мы выживем.

Мэгги откупорила третий флакон.

— Квентин — эмпат, — напомнил я ей с отчаянием в голосе. — Ты знаешь это, Мэгги. Ты знаешь, что он может делать. Любовь к нему ненастоящая. Он ее создал.

Она вылила третье зелье в ямку на дверце.

— Такое нельзя подделать.

— Точно, детка, — проворковал Квентин, гладя ее плечи. — Хватить портить нашу любовь, Кит. Мы знаем, что ты тут, потому что хочешь артефакт себе.

Его оскал насмехался надо мной. Я не мог дотянуться до него, не мог и остановить его.

Я опустил взгляд. Линна нарисовала сложный геометрический узор, а теперь спешно заполняла его рунами.

— Мэгги, прошу, послушай меня, — да, я умолял. — Даже если ты любишь его, это неправильно. А что насчет твоей речи о жадности?