Искажение разума и другие преступления
Шрифт:
Она утихла, пожав плечами, и чуть покраснела.
Мне стало не по себе. В ее отчете было то, как под влиянием Квентина я прижал ее в стене и поцеловал?
Я открыл рот, а потом закрыл его. Не нужно было упоминать о том, что склонность к эмоции усиливала влияние Квентина. И не нужно было спрашивать, как за секунды я от «Я остановлю этого мерзавца!» перешел к «Я буду целоваться с Линной на жуткой темной лестнице!». И не нужно было спрашивать, почему она не сразу остановила меня.
Это было бы
Мои глаза закрылись, мысли задержались на поцелуе, ясно пылающем в моей голове. Сознание угасло, усталость одолела меня.
— Кит?
Нежная ладонь потрясла мою руку, и я приоткрыл глаза. Линна склонялась над моей кроватью, сумка свисала с ее плеча. Жалюзи закрывали окно, хотя до этого оно было открыто и впускало свет солнца. Горела лампа на тумбочке у кровати.
Я осторожно приподнялся на подушке, подавляя зевок.
— Я уснул?
— Пару часов назад, ага.
И она все равно осталась со мной?
Я не успел добраться до счастливого вывода, она запустила руку в сумку.
— Мне нужно идти, но сначала я хочу кое-что тебе показать.
Она вытащила руку из сумки и протянула странную металлическую статуэтку. Серебряная змея в фут длиной, тонкая и с изящными чешуйками. Она скрутилась в кольца, пасть была грозно открыта, чтобы было видно клыки.
Она опустила змею на мою ладонь без наручника, смотрела неожиданно пристально, как я разглядывал статуэтку.
— Это круто, — осторожно сказал я, — но не мой стиль. Что это?
— Артефакт из сейфа. Серебряная палочка.
Я уставился на статуэтку.
— Это не может быть палочка.
— Это она. Я нашла ее за диваном, куда Квентин отбросил ее после того… как ты превратил ее в змею.
— Я ее не превращал. Я заставил Квентина увидеть галлюцинацию, что она стала змеей. Это было искажение.
Она покачала головой, все еще глядя на меня.
— Теперь это змея. Это даже не артефакт. Магия пропала.
Я не знал, что сказать. Неприятное чувство росло в груди — смесь потрясения и ужаса.
Я поспешил опустить статуэтку на колени, укрытые одеялом, словно она могла обжечь меня.
— И ты хочешь сказать… что я силой мысли… превратил палочку в змею? Настоящую?
— Металлическую, но да.
Мы смотрели друг на друга.
— Но, Линна… — я потер лицо. — Мои силы — видения и проекции… или так умеют все искажатели?
— Я не видела такого в записях об искажении. Ты не исказил чью-то психику. Ты исказил…
— …реальность, — прошептал я и посмотрел на серебряную змею. — Я исказил реальность.
Это были три самых крутых слова в моей жизни, но они пугали. У всей магии были правила. Какими были правила в искажении реальности? Потому что мне важно было знать это до того, как я стал превращать палочки в змей. Если я смогу повторить
Линна взяла змею с моих колен и убрала в сумку.
— В моем отчете… нет ничего о том, что ты изменил артефакт. Артефакт официально пропал с места преступления.
Мой рот раскрылся. Честная и работающая по учебникам агент Шен соврала в отчете?
— Почему? — тихо спросил я.
Она подвинула сумку.
— Не думаю, что об этой силе должен кто-то знать, Кит. Изменение реальности… привлечет внимание.
Я читал между строк: внимание не будет хорошим.
— Понял, — я слабо улыбнулся. — Я буду скрывать это.
Ее улыбка была теплее и увереннее моей.
— А пока что я поищу тайно об искажении реальности.
— Ладно, — она отошла от койки, и я поймал ее за запястье. — Линна… спасибо. За все.
Ее улыбка стала шире и мягче, и она процитировала, неплохо изображая Богарта:
— Я выпью за тебя, малыш
Смеясь, я смотрел, как она идет к двери. Ручка щелкнула, и мое веселье растаяло, я рухнул на подушку.
Я посмотрел на оковы на запястье. Я хотел знать больше о новой способности, но у меня могло и не быть шанса использовать ее, все зависело от результата слушания.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Четырнадцатое июня.
Полдевятого утра.
Наступило время моего слушания.
Я сидел на твердом пластиковом стуле в зале ожидания на третьем этаже участка, в нескольких этажах от камеры, где был до этого. Сияющие наручники соединяли мои запястья передо мной, и я сцеплял и расцеплял пальцы, нервничая.
Линна сидела рядом со мной, ладони лежали на коленях, лодыжки были скрещены. Она была якобы моим сопровождающим с магией, могла раздавить меня при попытке побега, но на самом деле она поддерживала меня морально в самый страшный день в моей жизни.
Она не знала, как важно для меня было, что я не ждал тут один свое падение.
По словам приятно неприметного старика за столом в зале ожидания, Совет судий уже отставал от графика, потому что два из шести членов не пришли. Наверное, не смогли перенести игру в гольф.
Я посмотрел на странное собрание мификов-преступников. Их незнакомые лица искажали страх, гнев и бесстрастие… кроме одного.
Синие волосы Мэгги свисали вокруг ее лица, она смотрела на колени, наручники блестели на фоне серого комбинезона. Ее лицо было бледным, глаза опухли и покраснели от слез. Она сидела одна. Я несколько раз пытался поймать ее взгляд, но она посмотрела на меня лишь раз, а потом приковала взгляд к коленям.
Тот один взгляд был полон стыда, боли и страха. Квентин разбил ее, гад. Мэгги уже была с паранойей, а теперь вообще не могла никому доверять.