Исключение из правила
Шрифт:
Инга замолчала, поняв, что увлеклась, и ее спутнику, скорее всего, не слишком интересно все это слушать. Хотя вид у него был заинтересованный, и по глазам было видно, что он внимательно слушает. Инга заметила, что они едут каким-то интересным путем. Она такими лабиринтами никогда до дому не добиралась.
– А вы хорошо знаете город, – удивленно произнесла она, вглядываясь в темноту, – как-то странно мы едем.
– Да, хорошо. Я вас специально так повез, чтобы вы успели про профессора рассказать. Я ведь когда-то таксистом работал.
– Вы? Таксистом? – у Инги даже брови полезли вверх. Почему-то она не ожидала от него такое услышать.
– Да, еще когда в Академии учился – подрабатывал. Отец был очень
Когда-то в середине девяностых отец Матвея открыл кафе-кондитерскую, которая пользовалась большим спросом. В СССР с началом экономических реформ общественное питание являлось одной из площадок, на котором отрабатывались как новые экономические механизмы, так и формировались новые отношения частных предпринимателей и государственных структур. Кооперативные кафе в те годы былипервыми маяками развития частного предпринимательства.
Матвей на минуту замолчал, вспоминая.
– Где я только не работал тогда… Ну, и таксистом тоже.
Инга сосредоточенно слушала, боясь спугнуть этот приступ откровенности.
–Тогда я обижался на отца – для него деньги проблемой не были, он в те годы был предпринимателем средней руки. А сейчас я даже благодарен ему. Наверное, если бы тогда моя жизнь была проще, я не добился бы того, что имею сейчас… К тому же, я вообще очень люблю машины, всегда любил. Поэтому работа была в радость. И мой бизнес сейчас связан именно с этой сферой…
– Да, родители часто принимают решения за своих детей, не считаясь с их мнением. Но и во многом бывают правы. Зато теперь вы тоже занимаетесь любимым делом, – осторожно сказала Инга.
– Да, уже что-то общее между нами есть – мы оба любим то, чем занимаемся в жизни, – усмехнулся Матвей.
Нами? Нами?? Не зная, как ответить, и как реагировать, Инга сделала вид, что пропустила последнюю фразу мимо ушей. К тому же был повод – они подъехали к ее дому. Матвей заглушил мотор, и в машине стало удивительно тихо.
– Спасибо вам большое, что подвезли. Неизвестно, сколько бы мне такси ждать пришлось. – Инга с благодарностью посмотрела на Матвея.
– Всегда пожалуйста. Может, пригласите на чай?
– Уже очень поздно, – поспешила возразить Инга. Еще не хватало оказаться с ним в квартире наедине!
Его лицо было непроницаемым.
– Но в другой раз обязательно, – добавила она абсолютно искренне.
– Ловлю вас на слове, – усмехнулся Матвей, – давайте, я вас до квартиры провожу – темно ведь.
– Не стоит, – Инга выдавила улыбку, – у нас в подъезде новую лампочку вкрутили. Но все равно спасибо.
Они скомкано попрощались, и Инга вывалилась из джипа в зимнюю ночь. Она захлопнула дверь и зашагала к своему подъезду, спиной чувствуя взгляд Матвея. Он все не уезжал и уехал только когда за ней закрылась дверь в подъезд.
Квартира встретила Ингу приятным теплом и запахом дома, отчего ей сразу же захотелось есть и спать. И еще принять душ. После сегодняшних происшествий ей не терпелось смыть с себя запах смерти, который преследовал ее с того времени, как она вошла в злосчастную двести пятую аудиторию. И еще презрение следователя, которое она не понимала, но чувствовала очень остро. Оно, словно пыль, осело на одежде, волосах и коже. Быть может, Доронин не любил свою работу, быть может, устал, но ему явно хотелось побыстрее найти крайнего, и сунуть его в каталажку. Инга поежилась – ей очень не хотелось стать крайней.
Она быстро разделась и залезла под душ. Горячие струи, вырывавшиеся из мелких дырочек, буравили кожу, и тепло разливалось по всему телу, и отступали ненужные мысли, и мимолетом подумалось, что завтра будет тяжелый день.
Завернувшись в халат, Инга прошлепала на кухню и сунула нос в холодильник. Ужин она пропустила, да и есть в той обстановке, в которой
Инга включила какую–то веселую передачу и принялась есть. Но мысли о том, что произошло, все равно лезли в голову, и никакая передача не могла их заглушить. Сильного огорчения от случившегося с начальницей она не испытывала и все же, вспоминая ее, распластавшуюся на новом паркете отремонтированного кабинета, Инга почувствовала острый приступ жалости. Бедная глупая дерзкая девчонка, не желающая отвечать за свои поступки и горько поплатившаяся за это. Ежу понятно, что это самая настоящая месть. Да еще какая наглая и кощунственная – сотворить это в Академии, где учатся дети, и чем! –ее собственным подарком!Кроме того, Инге подумалось, что следователь наверняка узнал о скандале на совещании, о котором она умолчала – его начало и середину наблюдала половина Академии. И это Вишенской совсем не на пользу. С точки зрения самой Инги подозревать Вишенскую было бы глупо – она не такой человек, чтобы пойти на убийство. Но у следователя могло сложиться другое мнение. Хотя, с другой стороны, а кто «такой»? Инга мысленно перебрала всех, кто был сегодня в Академии в тот период, о котором расспрашивал следователь. Никто из них не мог этого сделать! Конечно, бывало всякое и особой любви к некоторым сотрудникам Инга не испытывала, и все же это были близкие, и даже родные люди, с которыми она на протяжении нескольких последних лет проводила большую часть своей жизни. И мысль о том, что это мог сделать кто-то из них, казалась глупой, нелепой и даже кощунственной. Конечно, оставалась вероятность того, что это был незнакомый человек, который зашел с улицы, но такая вероятность была крайне мала.В обычный рабочий день, когда в ВУЗе полно народу, войти незамеченным, конечно, реально, но нужно быть чертовски везучим, чтобы так точно угадать время и ни на кого не наткнуться.
Инга помыла сковородку, налила себе чаю и забралась под одеяло. Думать было не о чем – чтобы строить догадки, было слишком мало информации, но она все равно думала. После собственного допроса она ни с кем не общалась и не знала ничего, что могло бы хоть как-то помочь ей в этом.
Потом ее мысли переключились на Матвея Серебрянского. Почему-то вспомнились его руки, когда он держал руль. Длинные аристократические пальцы, немного обветренные и очень сильные, как ей показалось. Ей вдруг стало жарко под одеялом. Она долго вертелась, несмотря на то, что очень устала, а, когда, наконец, сон пришел к ней, за окном уже начинало сереть.
***
Матвей медленно ехал по ночному городу и думал. Когда он еще несколько дней назад разговаривал с Волковым насчет того, чтобы поприсутствовать на настоящем расследовании, он и понятия не имел, что познакомится с девушкой, которая вызовет в нем столько эмоций.
Тридцативосьмилетний успешный бизнесмен и писатель Матвей Серебрянский, пожалуй, впервые в жизни чувствовал себя растерянным и, не знал, что ему делать. Женщины в его жизни появлялись эпизодически – в зависимости от его желания и настроения. Желающих было немало – перспективный, неженатый, умный мужчина, да еще и довольно приятной наружности. Однако сильных чувств у Серебрянского никто не вызывал. Этакие короткометражные фильмы, которые просматриваешь в свободное от работы время, а потом благополучно и быстро забываешь их после просмотра.