Исковерканный мир

Буркин Юлий Сергеевич

– Проклятая страна!

– Что-то мне это не нравится, - тихо сказал Уолтер Дмитрию и, взяв со стола карабин, добавил: - Пойду вниз, проверю, как там наши запоры.

Но не успел он сделать и шага, как снизу раздался грохот выстрелов и крики.

– Они здесь!
– рявкнул Уолтер и, выскочив на площадку, сделал несколько выстрелов, скорее для устрашения, нежели надеясь попасть в кого-то из тех, кто пытался взломать парадную дверь. Затем, присев к пулемету, крикнул: - Дмитрий, позаботьтесь об Элизабет! Быстрее в мансарду, пока они не ворвались! Там

есть выход на пожарную лестницу.

– А вы?!
– крикнул Дмитрий.

– Я поднимусь позже! Сверните картину!

Дмитрий схватил Элизабет за руку, и они, пробежав мимо Уолтера, устремились вверх по лестнице. Позади них раздался треск пулемета.

Оказавшись в мансарде, Дмитрий распорядился:

– Займитесь картиной. Выньте из рамы и сверните изображением наружу.

– А вы?

– Я помогу Уолтеру. Но вы должны оставаться здесь.

– Ни за что!

– Но вы безоружны!

– Мужчины!
– презрительно воскликнула Элизабет, достала из-за корсажа припрятанный перочинный ножик и бросилась к двери.
– Занимайтесь картиной сами!

– Это безумие!
– кинулся за ней Дмитрий.

Но в этот миг треск пулемета смолк, а еще через несколько мгновений в мансарду ворвался Уолтер.

– Все!
– закричал он, запираясь.
– Они прорвались. Тащите сюда вещи, что потяжелей!

Едва они успели забаррикадировать дверь, как нападавшие принялись бить снаружи чем-то увесистым.

– За мной!
– скомандовал Уолтер и бросился в дальний угол мансарды к дверце в половину человеческого роста. Повозившись с засовом, он распахнул ее.

– Проклятие!
– выругался он. И не зря. В свете огней факелов, окружавших замок, по пожарной лестнице уже лезли враги.

Он торопливо захлопнул дверцу и задвинул засов. Осажденные растерянно переглянулись. Путь к отступлению был отрезан.

– Мы в ловушке, - констатировал Уолтер.

Внезапно Дмитрий увидел, что прислоненная к стене картина начала излучать магический золотистый свет. Чувствуя непреодолимое влечение, он подошел к ней вплотную. Ощущение реальности вновь, как и в кабинете Перуцци, оставило его… На полотне не было портрета гневного рыцаря! Его поверхность искрилась ровной золотистой гладью. Дмитрий дотронулся до холста рукой. И рука, словно в жидкость, провалилась. По полотну разошлись маслянистые круги.

– Сюда!
– окликнул Дмитрий остальных.
– Здесь выход!

– Это?!
– воскликнула Элизабет озадаченно и тоже сунула руку в картину.
– Не может быть!

– Не время искать рациональное объяснение тому, что нам неведомо, - хладнокровно изрек Уолтер.
– Быстрее туда! Это единственный шанс на спасение.

3.

– Тогда я первая, - заявила Элизабет и шагнула внутрь прямоугольника. За ней последовал Дмитрий.

Вот рука его осталась без кисти. Вот тело без руки. А вот и тело исчезло, и осталось только сознание. А потом исчезло и сознание, оставив только воспоминание о каких-то красочных феерических и калейдоскопичных зеркалах,

сменяющих друг друга…

Возвращение чувств было резким и внезапным. Дмитрий приземлился на ноги, но не удержался и упал на гладкий холодный пол. Испуганно озираясь, он обнаружил рядом поднимающуюся Элизабет. Они оказались в мрачном, освещенном факелами подземелье, стены и потолок которого были расписаны фресками в стиле Босха, а по углам расставлены какие-то непонятные приспособления. Созерцание прервал Уолтер, мешком упавший откуда-то сверху.

– Где мы?
– опомнившись, испуганно прошептала Элизабет.

Бряцая кандалами и жестикулируя, из тени вышел заросший волосами человек и, всплеснув руками, воскликнул: «Quod erat demonstrandum!»

– «Что и требовалось доказать», - перевел пришедший в себя Уолтер.

Узник продолжал что-то быстро говорить и активно жестикулировать.

– Это итальянский, - сообщил Уолтер.
– Он просит, чтобы мы освободили его.

– Кто он такой?
– спросил Дмитрий.

– Я, кажется, догадалась!
– воскликнула Элизабет.
– Наверное, это тот самый художник.

– Помилуйте!
– возмущенно возразил Уолтер.
– Откуда ему взяться в двадцатом веке?

– Или это мы - в шестнадцатом?
– неуверенно предположил Дмитрий.

– От Рождества Христова!
– бодро заявил бородатый узник по-английски, но с сильным акцентом.
– Я узнал ваш язык. Вы англо-саксонские варвары. Хотя… - Он остановил взгляд на Элизабет. Та, смутившись, старательно оправила платье.

– Я не знал женщин тридцать три года, три месяца и три дня, - заявил узник.
– Освободите же меня скорее от оков!

– Не надо!
– пискнула Элизабет.
– Я чувствую: он опасен!

– Нет-нет, - уверил художник, - я не причиню вам вреда.
– Затем, обернувшись к мужчинам, потребовал: - Да скорее же! В любую минуту здесь могут появиться люди Перуцци.

– И здесь?!
– возмутился Уолтер.
– Стоило ли бежать?

– Я могу вывести вас отсюда. Так вы поможете мне или нет?!

– Что нужно делать?
– поспешно согласился Уолтер.

– Возьмите инструменты, - художник кивнул на орудия пыток.

Уолтер и Дмитрий, прислушиваясь к командам художника, выбрали подходящие предметы и начали расковывать его. Убедившись, что они все делают правильно, он тут же вновь переключил свое внимание на Элизабет.

– Позвольте представиться, - узник чувственно посмотрел на нее, - барон Фабио Да Ладжози.

– Я так и знала, что вы Ладжози, - любезно ответила Элизабет.

– Вам знакомо мое имя?!
– пораженно посмотрел на нее художник.

– Еще бы, - кокетливо кивнула она и, сделав книксен, представилась сама: - Графиня Влада.

– Элизабет!
– даже приостановил работу Уолтер, - тебя же всегда смешил этот нелепый титул!

– Всему свое время, - холодно отозвалась та.

– Удивительно!
– продолжал поражаться Ладжози.
– Насколько я знаю, Перуцци сделал все для того, чтобы мое имя не осталось на скрижалях истории.