Искра Силы
Шрифт:
Аня поёжилась и начала растирать плечи руками, пытаясь согреться. Её зубы стучали от холода, и она чувствовала, как дрожь охватывает всё тело. Она подошла к двери, и сердце девочки сжалось от страха, что убежище может оказаться недоступным. Её пальцы, онемевшие от холода, коснулись шершавой древесины. Дверь была прохладной и влажной, как будто впитала в себя сырость леса. Сделав глубокий вдох, Аня толкнула её. Петли заскрипели, выдав долгий, протяжный звук, словно выражая протест. Дверь неохотно поддалась, открывая перед ней мрачную пустоту избушки.
Внутри было темно, но это
В центре комнаты стоял массивный деревянный стол. Его поверхность была изъедена временем, покрытая глубокими трещинами, словно шрамами, а одна из ножек предательски накренилась, угрожая обрушить всю конструкцию. На полу, чуть в стороне, лежала кучка дров — потрескавшихся, покрытых плесенью и запутанных в тонкой сетке паутины. Это был остаток прошлого, след давно ушедших жильцов.
Аня опустилась на колени рядом с дровами, не обращая внимания на то, что холод проникал сквозь ткань её одежды. Её пальцы, дрожащие и онемевшие от холода, с трудом удерживали обломки поленьев. Среди хрупкого мусора ей удалось найти небольшой камень для высекания искр. Он был мокрым, скользким, как будто сам воздух в комнате отказывался помогать ей. Каждый удар камня казался тщетным. Искры вспыхивали и тут же угасали, растворяясь в промозглой тьме. Но спустя долгие, изматывающие минуты слабое пламя всё же разгорелось. Огонь затрепетал, отбрасывая пляшущие тени на стены. Комната наполнилась слабым почти иллюзорным теплом — едва ощутимым, но совершенно неспособным согреть её душу.
Она опустилась на пол перед огнём, поджав ноги и сжимая в руках свёрток со свитками. На неё навалились воспоминания. Волхв. Его глубокий голос, исполненный уверенности взгляд. Его последние слова: «Ты должна жить». Аня чувствовала, что эта жертва была напрасной, что она могла сделать больше, могла остаться и сражаться рядом с ним.
Её глаза наполнились слезами. Она старалась плакать, как можно реже, с тех пор как попала в этот мир, но сейчас слёзы текли по щекам девочки, и она никак не могла их остановить. Тишина избушки давила, и звук её плача звучал гулко в пустоте.
— Почему ты остался? — прошептала Аня, её голос дрожал. Она сжала медальон на своей шее. Холодный металл, слегка шершавый на ощупь, был одновременно утешением и болезненным напоминанием о том, что она потеряла.
Пальцы скользнули по медальону, ощутив его тяжесть. На его поверхности был выгравирован узор, который прежде ускользал от её взгляда. Этот простой жест дал ей каплю силы, которой так не хватало. Волхв отдал ей всё, чтобы она могла продолжать. Она обязана быть сильной. Ради него.
Аня вспоминала его слова, его уверенный голос, его взгляд, полный решимости. Но могла ли она быть уверена, что он всё ещё жив? Или его последние слова были прощанием?
— Я не должна была уходить, — прошептала девочка, чувствуя, как её голос дрожит.
Но она знала, что спорить
Сквозь слёзы её взгляд упал на свёрток. Чтобы отвлечься от тяжёлых мыслей, она развязала ткань, обнажая свитки. Их состояние разнилось: одни сохранились почти идеально, другие носили на себе следы времени — трещины и выцветшие пятна. Её пальцы осторожно коснулись одного из них, украшенного символами, которые она никогда прежде не видела.
Аня осторожно развернула свиток, его пергамент хрустнул, будто выдохнул хранимую столетиями тайну. Текст словно жил, извиваясь на её глазах, строки шли плотным, вязким потоком, притягивая взгляд. Это был не просто текст. Это был шёпот древних. Ритуалы, ингредиенты, инструкции — они выстраивались в головоломку, где каждая деталь кричала об опасности. В одном из абзацев речь шла о том, что для создания по-настоящему мощных артефактов требуется энергия, которую могут извлечь только те, кто обладает уникальным даром.
Эти слова, выписанные на выцветшем пергаменте, словно были обращены именно к ней. Это было слишком похоже на судьбу, чтобы быть простым совпадением.
Она читала снова и снова, жадно впитывая каждое слово, словно голодный зверь, набросившийся на добычу.
"Это мой шанс и я должна использовать его," — подумала девочка. — "Я больше не могу быть слабой. Никогда"
Ночь пришла незаметно, обволакивая избушку липкой тьмой. Аня лежала на холодном полу, скрючившись в попытке сохранить остатки тепла, но сон не шёл. Лес за стенами оживал, шептал, смеялся. Каждое шуршание казалось шагами, каждая ветка, треснувшая под порывом ветра, заставляла вздрагивать от страха.
Во снах тьма оживала, медленно обволакивая её руки, ноги, сжимая шею. Преследователи в чёрных балахонах окружали её, их лица были скрыты, но звуки голосов пробирали до костей. Она пыталась кричать, но крик застревал в горле. А потом она видела волхва. Его лицо исказилось, превратившись во что-то чужое. Его слова жгли, как раскалённый металл: "Ты предала меня. Ты подвела".
Она проснулась резко, словно вынырнув из глубин ледяного озера, её тело дрожало, покрытое липким потом. Грудь вздымалась, словно она только что пробежала десятки километров, а в ушах звенел отголосок тех снов, что не отпускали её.
— Это только начало, — прошептала она, обхватив себя руками. Но голос звучал неуверенно. И холод, который она чувствовала, исходил вовсе не от ледяного пола.
Утром, собрав остатки сил, Аня вышла из избушки, чтобы набрать воды из ручья. Её отражение в воде поразило девочку: бледное лицо, осунувшиеся щеки, потемневшие от усталости глаза. Девочка, смотревшая на неё из воды, не была ей знакома. Она выглядела, как призрак.
"Теперь я понимаю, что он имел в виду", — думала она, вспоминая слова волхва: "Не доверяй никому". Дар, который казался благословением, оказался её проклятием. Теперь она видела это ясно. Она слишком выделялась, слишком бросалась в глаза. И если она хочет выжить, ей придётся научиться скрывать свои способности.