Искра Силы
Шрифт:
— Больше никому не позволю причинить мне боль, — сказала она, глядя в искажённое водой отражение. Голос звучал ровно, но в нём слышалась тень угрозы, адресованная не кому-то конкретному, а всему миру.
Вернувшись в избушку, Аня развернула свиток с описанием создания амулетов. Её взгляд тут же нашёл строку, от которой по коже побежали мурашки: «Каждый амулет — это щит, выкованный в огне страха и силы».
— Если я сдамся сейчас, то всё будет напрасно, — сказала она, сжимая зубы.
Аня разложила свитки перед собой, зажгла огонь и начала
Поздно вечером, сидя у мерцающего очага, Аня почувствовала, как внутри неё зарождается решимость. Она больше не была той испуганной, растерянной девочкой, которая когда-то попала в этот мир. Теперь она была кем-то другим.
"Я потеряла волхва. Но я сделаю всё, чтобы его жертва не была напрасной," — подумала она.
Тени на стенах плясали, словно слушали её слова. Аня смотрела на свитки, разложенные перед ней, и впервые за долгое время почувствовала, что у неё есть цель.
ГЛАВА 16. СЕРДЦЕ ЗВЕРЯ
Аня проснулась от голосов леса, которые звучали, словно древняя песнь. Где-то вдали каркала ворона, её резкий крик эхом отдавался в кронах деревьев, словно кто-то невидимый отзывался ей. Лёгкий ветер шуршал в листве, как будто осторожно напоминал: этот мир живой, и он никогда не спит.
Тело ныло, словно каждый мускул протестовал против новой борьбы, но сознание было кристально ясным. Аня чувствовала, что этот утренний холод не просто очищает её мысли, он впивается в них, как ледяные иглы, оставляя место только для самого главного.
Она медленно поднялась с холодного пола избушки, запах сырости и старой древесины будто укутывал её. Плащ, служивший ей одеялом, соскользнул с плеч, тяжёлый и пропитанный запахом дыма. В комнате было пусто, но не тихо. Звуки леса просачивались сквозь трещины стен, и каждый новый шорох был напоминанием, что за этими стенами — другая реальность, беспощадная и дикая.
Её взгляд остановился на медальоне волхва, который висел у неё на шее. Металл был тяжёлым, холодным, как утренний воздух, и, казалось, хранил в себе что-то большее, чем простую память. Его поверхность отражала блики умирающего очага, играя тенями, которые напоминали ей о человеке, оставившем ей этот дар.
"Ты не можешь быть слабой," — эти слова эхом звучали в её голове. Она не знала, говорил ли это волхв в их последний разговор или эти мысли стали её собственным заклинанием.
Аня села у очага, где угли дотлевали, издавая слабый жар, который почти не доходил до её замёрзших пальцев. Она обхватила колени, вперила взгляд в красноватое мерцание и позволила своим мыслям утонуть в тишине избушки.
Этот мир… он был словно головоломка с вырванными деталями. Она жила здесь уже несколько месяцев, но её знания о нём были жалкими крупицами, собранными из скупых слов волхва и намёков, прячущихся в свитках.
"Что это за место?" — думала она. В памяти всплыло воспоминание, как однажды волхв произнёс слово, которое эхом отозвалось в её разуме, словно древний звон мечей на поле битвы — Тархтария. Название звучало величественно, но в то же время было пропитано угрозой. Это было название
А ещё эти люди… Волхв называл их детьми Тарха и Тары. Но кто они? Люди? Боги? Или нечто третье, чего она даже не могла представить? Ответы казались настолько далёкими, что мысли об этом вызывали у неё злость.
Она провела рукой по полу, её пальцы случайно задели край свитка, который лежал недалеко. Волхв оставил ей знания, но они казались странно обрывочными. В свитках говорилось о Силе, о травах, об артефактах, но не о том, что окружало её здесь, в этой забытой богами Тархтарии. Волхв никогда не торопился рассказывать о мире, будто считал это ненужным или опасным.
Теперь, глядя на тлеющие угли, она осознала, насколько большой это было ошибкой.
Пустота в животе напомнила о себе так резко, что Аня невольно поморщилась. Голод был чем-то простым, приземлённым, но его неумолимый голос не давал покоя. Живот сжался, и это ощущение было почти болезненным, как укус, который не оставляет крови, но мучительно щиплет. Она пыталась сосредоточиться, отмахнуться от этого, но голод, казалось, бился внутри неё, как живое существо, требующее своего.
Тяжело вздохнув, Аня развернула свёрток, который забрала из избы волхва. Ресурсы были скромными — настолько, что она едва сдержала рвущийся изнутри стон отчаяния. Её взгляд пробежал по вещам, и каждая из них будто подтверждала её обречённость. Все что у неё было лежало перед ней. Пять крошечных пилюль, покрытых тусклым блеском. Они были предназначены для восстановления энергии, но не могли утолить голод. Это были капли воды в пустыне — едва ли что-то большее. Немного сушёных трав, горьких и сухих, их аромат говорил, что они полезны только для приготовления зелий, а не для еды. Фляга масла, которой хватило бы, чтобы зажечь лампу на пару ночей, и горстка порошков каждый из которых напоминал песок, но обладал своими целебными свойствами.
Она уставилась на этот жалкий арсенал и почувствовала, как глухая тоска разлилась внутри. Этого явно было недостаточно, чтобы долго продержаться в лесу. Запасов еды не было вовсе, а живот уже бурчал громче, требовательно, как голодный волчонок. Аня невольно положила на него руку, словно могла этим утихомирить его.
"Я не могу остаться здесь," — мелькнуло у неё в голове. Мысль прозвучала почти инстинктивно, но была настолько ясной, что не оставляла места для сомнений. Избушка казалась укрытием, но оно не могло быть безопасным надолго. Те, кто охотились за ней, рано или поздно найдут это место. Либо они обнаружат её следы, либо она сама станет жертвой леса.
Аня заставила себя отвести взгляд от свёртка и направила мысли в другое русло. Она потянулась к свиткам, которые разложила на грубом столе. Руки двигались почти механически, но её глаза загорелись, когда она заметила тот самый свиток, что привлёк её внимание ещё вчера.
Его строки словно шептали ей — слова не просто рассказывали, а дышали. Свиток, посвящённый созданию артефактов и амулетов, манил её таинственными строками. Техника, описанная в нём, была не просто магией. Это было искусство, смесь науки и чего-то древнего, за пределами человеческого понимания.