Искренне ваша грешница
Шрифт:
В чем сила его, в чем магия? И в чем мой изъян, мое искушение?
Только ли одиночество тому причиной? Да и развеял ли он мое одиночество? Только дверь приоткрыл, а больше-то и ничего. Осталась одна, как и была до того. Да и не одиночество томит меня вовсе, к нему я привыкла и даже стремлюсь, так как не могу я все время по большому кругу общения бегать. Хочется уползти в свою нору, как истинная Крыса по гороскопу, и отсидеться там, и отлежаться, и одуматься, и очухаться.
Раздвоенность души, раздвоенность чувств, раздвоенность мыслей и раздвоенность дела - вот что меня томит. Сама себя сегодня
Раздражает больше всего то, что и там, в Москве, все будет так же, только квартира маленькая и телефон не звонит. И куда от себя убежать, не знаю. Жить мелкими заботами и мелкими дрязгами скучно, а большое не знаю, что задумать. Сегодня, глядя на профессиональных артистов, поняла, что это все не мое - они на своем месте и делают то, что могут делать всю жизнь. Чего я-то к ним примазываюсь? Есть "потолок", и, видимо, дальше Народного салона мне не прыгнуть. Все мои потуги на сцене - бутафория, то есть это неестественно и интересно только мне одной. Сцена - это сладкий яд, кто раз попробовал, будет стремиться еще отведать его. Я тоже все лезу и лезу на сцену. Уж и ноги болят и отекают, и вес тянет, а как только позовут, бегу со всех ног.
Почему? Потому что люблю, когда смеются, когда хлопают, потому что в это время сама себя люблю. Люблю, когда все складно, все по плану, все интеллигентно.
И не люблю раздваиваться, не люблю суетиться, не люблю, когда врут, не люблю, когда дурят меня, и не люблю себя, когда прощаю это все.
Моя слабость сейчас - Андрей. Любовь, любовник, поклонник, муж, черт побери! С этим мужем и получается одна сплошная бутафория. Зачем он ко мне вернулся? Зачем нарушил мой покой? С сентября наша размусоленная словами любовь. Что это? Его тянет ко мне? Но тогда как же он прожил девять месяцев без меня? Любит? Да полноте, он любит только себя. Он хочет на сцену? Нет, он не хочет на сцену, так как деньги зарабатывать ему и вовсе не надо, их приносит ему она.
Для душевных разговоров? Но разговаривать даже по телефону он не может. Приходить ко мне не может. Вместе петь тоже нельзя, вместе жить тем более, вместе есть-пить, ездить на гастроли - нельзя.
Тогда зачем все это мне? Чтобы каждый раз ухало сердце? Чтобы вздрагивала от каждого звонка?
Вообще вся эта история дала мне почувствовать, что я извалялась в грязи. Хочется отмыться, отряхнуться, прозреть и вырвать все это из себя. Не со мной это было, я - Кармен, и во мне нет ни капли рабства. Приневоливать себя неохота, слушать тихие речи по телефону и уговоры - тоже:
– Вот подожди, она уедет, мы разгуляемся...
– Лучше встречаться коротко, но часто...
– Я не могу ничего изменить...
– Жизнь продолжается...
Вполне возможно, только зачем мне она, если я не хозяйка своей жизни и если сценарий кто-то пишет за меня?!
Компромисс слишком затянулся. А это мне всегда претило.
И потом, кто это сказал, что я ему нужна? Зачем? Чтобы каждый раз быть уличенным во лжи, в мелочности, в лени? Он прекрасно живет без меня и будет жить долго и счастливо, так как целью своей ставит личный домашний уют и комфорт: кошка, ТВ, компьютер и еда.
Нет точек
– Жанна здесь не живет, сколько можно повторять, что Жанна здесь не живет!
– И не перезвонил после этой конспирации.
С тем я и уехала в свою добровольную ссылку. Горько! Обидно! Стыдно! Больно!
Горечь! Горечь! Вечный привкус
На устах твоих, о страсть!
Горечь! Горечь! Вечный искус
Окончательнее пасть.
Я от горечи - целую
Всех, кто молод и хорош.
Ты от горечи - другую
Ночью з?а руку ведешь.
А БЫЛ ЛИ МАЛЬЧИК?
"А был ли мальчик?" - написала моя "доброжелательница" Анна Амелькина в "Комсомолке".
Действительно, был ли он в моей жизни, или это все "любовь, похожая на сон"? Вроде был - и вроде не был. В первой серии нашей с ним жизни он старательно уверял меня в своей любви и всячески совращал меня, смущая мой покой. Я уж не совсем сумасшедшая, поэтому не всегда верила этим клятвам. И меня преследовала мысль: "Неужели это правда?" Хотя и то сказать: моя уверенность в себе, в том, что я могу влюбить в себя любого, если только этого захочу сама, меня никогда не покидала. А его и уговаривать не надо, сам идет в пасть самой большой "акулы".
Однако неотступно тревожило сомнение, что однажды он скажет так ласково, мило, тихо и нежно:
– Лидия Михайловна, вы что, действительно поверили, что я вас люблю?
Во второй серии уверения и клятвы в любви усилились в три раза. Недаром говорят: "Вначале было Слово". "А потом уж любовь", - добавляю я.
Метаморфоза: был и нет. Сейчас, далеко от Москвы, уверена, что его нет и не было в моей жизни. Когда рассказываю бабам о том, как он говорит мне о своей любви, у них текут слюни и слезы. У меня тоже... от умиления, удивления, восторга перед его словесным запасом.
Но где поступки? Поступочки хотя бы... Их нет, вернее, есть, но не про меня. Больше всего злит, что я падка на слова, которые тешат мое самолюбие, и от этого он в л а д е е т мной, руководит моими поступками, влияет на мою психику, забирается в подкорку и зомбирует меня, как обыкновенную дурочку:
– Лидочка, любимая, как же я безумно тебя люблю!
– Ты самая красивая, самая молодая, самая умная, самая талантливая!
Вот и весь секрет - в этом слове "самая", на него любая женщина клюнет.
Зло берет и оттого, что я, в отличие от него, не владею ничем: ни им, ни ситуацией, ни временем, ни деньгами. Я усилием воли удерживаю в себе и не даю хода негативу, который просто распирает меня изнутри. Я сдерживаю себя во имя своей и его любви, которая живет во мне вопреки всему, что происходит сейчас с нами. Но "остатками с барского стола" я больше не могу питаться, меня от них тошнит.
Он сказал как-то вскользь однажды:
– Ты что, разве не знала, что я чокнутый?