Искры гаснущих жил
Шрифт:
Она покачала головой и упрямо закусила губу: ей некуда идти.
— Тогда я должен буду тебя запереть.
Кэри кивнула — пусть запирает, лучше здесь, чем с леди Эдганг. И быть может, нынешняя ночь — последняя в ее жизни. Кэри только уточнила:
— Надолго?
— До утра… а там, как получится. К обеду точно освободят. Ванная комната вон за той дверью. Здесь есть фрукты, вино и печенье… На помощь звать не станешь?
Не будет. Она спрячется и будет благодарна за эти часы спокойствия.
— Вот и умница, — Оден
— Но… это же неправда!
А Кэри не очень хорошо умеет врать. Оден усмехнулся:
— Боюсь, что правда мало кому интересна. Ложись и засыпай спокойно. Здесь тебя никто не обидит.
Кэри кивнула и послушно забралась под одеяло, но плащ из рук не выпустила. С ним она чувствовала себя почти одетой.
И на удивление защищенной. Это чувство было незнакомым, но придавало смелости. И Кэри спросила:
— Ваша жена… она какая?
Должно быть, она потрясающая женщина, если ради нее Оден из рода Красного Золота готов пойти против короля. И он, улыбнувшись, сказал:
— Она — самая красивая женщина в этом мире.
— Тогда вам повезло.
Кэри закрыла глаза: она не хочет смотреть, как он уходит, пусть бы и привыкла к одиночеству. В одиночестве нет ничего плохого, напротив, оно дает спокойствие. Но сейчас Кэри отчего-то было больно.
Наверное, потому, что завтра ее жизнь изменится.
— Очень повезло, — ответил Оден и дверь закрыл.
В темноте шелестел дождь. И Кэри, лежа на чужой кровати, рисовала себе очередную сказку. В ней и комната, и дом принадлежали Кэри. И в этом доме было спокойно, потому что где-то рядом находился тот, кто готов был защитить Кэри.
Любой ценой.
Он близко. Просто вышел ненадолго, но если подождать, то он вернется.
И Кэри ждала.
Глава 5
Этой ночью сон вернулся.
Вначале был звук. Глухой удар. Еще один и снова.
Мерные. Ритмичные. Гулкие.
Медленно оживало механическое сердце дракона, и эхо его катилось по металлу костей. Вздрогнули и зашелестели сложенные крылья, и в нос шибало запахом железной окалины.
Руки Брокка — обе живые, целые — лежали на чешуе.
Дракон был жив.
Почти.
В желтых глазах его Брокк видел себя. И сам себе казался донельзя жалким, ничтожным.
— Вперед, — хлопок по шее, и дракон, окончательно очнувшись, делает шаг.
Темнота. И светлый прямоугольник — ворота ангара. А за ними — обрыв, ущелье, в котором ярится запертый меж скал ветер. Небо низкое, разодранное, и сквозь прорехи его лезет мучнистая взвесь облаков.
— Мастер, вам не следует…
…подходить к обрыву. Вдоль него протянулась узкая лента ограды, но дракон ее не замечает. И Брокк позволяет себе переступить эту границу.
Скала уходит
Прохладно.
Странно, что во сне он способен ощущать холод. И вкус воды на губах: воздух напоен влагой, и она оседает, что в волосах, что на куртке прозрачными каплями.
— Мастер, он сейчас…
Дракон, добравшись до края, застыл. Шея его опустилось. Выгнулось змеевидное блестящее тело. И тяжелые крылья сомкнулись за спиной. Зверь раскачивался, опираясь на хвост, и Брокк, сколько ни вглядывался, вновь пропустил момент, когда дракон соскользнул со сколы.
Вот он сидит. И вот уже, расправив полотнища крыльев, летит вниз.
Ревет воздух. Порыв ветра опрокидывает Брокка на спину, и он кувыркается через ограду, но к счастью — не в пропасть. Хотя в этот миг Брокка невыносимо тянет броситься за зверем. Шагнуть к краю и дальше, скрыться в туманном облаке.
Но чьи-то руки удерживают, помогают подняться.
А ветер стихает.
И вообще только во сне возможна подобная тишина. Густая. Тяжелая. Непробиваемая. Брокк оборачивается и видит искаженное криком лицо помощника. Рука его тянется, указывая на что-то за спиной Брокка. И губы кривятся.
Уступ накрывает черная тень. И Брокк оборачивается.
Медленно. Невыносимо медленно.
Из наполненной туманом пропасти, заслоняя солнце, поднимается дракон. Слепит сиянием черная чешуя. И вспыхивают узоры энергетических контуров. Полупрозрачные крылья преломляют свет, и тень дракона меняет окрас. Она не черная, но темно-лиловая, как мамины крокусы.
— Поздравляю, Мастер, — говорят Брокку, и спешат пожать руку. Хлопают по плечу. Кричат. Кто-то, кажется, Ригер достает шампанское. И хлопает пробка, а пена льется на камни. Пьют из горстей и перчаток, смеясь и фыркая. Инголфр и тот сбрасывает маску надменного равнодушия и не отворачивается, когда Риг в приступе дружелюбия, ему несвоственного, хлопает Медного по плечу.
Сегодня можно. Особый день: у них получилась.
А над ангаром, пробуя на прочность подаренные крылья, кружит дракон. Он еще свободен. И Брокк смотрит на него до тех пор, пока шею не начинает ломить от боли. И глаза слезятся. Ему суют в руки его же перчатку, наполненную шампанским.
— За вас, Мастер! — Олаф подпрыгивает от избытка эмоций. И шампанское выливается из перчатки.
Брокк пьет. И пузырьки щекочут нёбо, покалывают язык.
Даже проснувшись, Брокк ощущает это покалывание и кисловатый вкус шампанского. А перед глазами стоит тень дракона. Ему недолго выпало летать на свободе.