Искры гаснущих жил
Шрифт:
Да.
И нет.
И наверное, все-таки да. Зачем ему лгать? Одно дело взрыв, и совсем другое — мокруха… еще Войтех предупреждал, что по мокрухе иначе копают. А Гренту с ищейками не с руки вязаться.
— Главное, не отступай от плана, — сказал он, глядя в глаза. Наклонившись, поднял бумажку и сунул в руку. Пальцы сжал, заставляя принять. — Все рассчитано. Твоя задача появиться на складе вовремя. А наша — сделать так, чтобы никто лишний не пострадал. Ясно?
Таннис кивнула.
— Вот и умница, — он не спешил отпускать,
Он просто стоял, глядя в глаза, и Таннис не выдержала, отвернулась.
— Ты веришь мне?
Он сдавил запястье.
Отступить?
Поздно. Таннис не дура, ответит «нет» и Грент не выпустит ее живой. Наблюдает. И ноздри раздуваются, словно он, как и его хозяин, пытается уловить ложь по запаху.
Не выйдет.
Не сейчас.
— Конечно, верю, — с улыбкой ответила она. И Грент, кивнув, бросил:
— Хорошо. Но помни, лапочка, я знаю, где ты живешь…
Угрожает? Нет еще. Предупреждает. И улыбка его говорит, что лучше бы Таннис прислушаться к предупреждению. Она дернула плечом и села на место.
Стул раскачивался. Скрипел.
Бумажка жгла карман.
А время тянулось… и тянулось… на нее больше не обращали внимания, но Таннис выжидала, отсчитывая про себя секунды. С реки донесся голос вечерней баржи, и он послужил хорошим предлогом.
Таннис поднялась, легко передвинув стул.
— Если я вам не нужна, — эти двое надолго нашли себе занятие, Грент склонился над плечом Патрика, но тот, увлеченный работой, на надзор не обращал внимания. — То пойду пожалуй.
Грент махнул рукой: мол, свободна. Только у дверей нагнал его голос:
— Через неделю в семь. Буду ждать. Не опаздывай Таннис. И не отступай от плана.
В семь… опять придется заменяться.
…если, конечно, она не найдет способ соскочить.
Не позволят.
И хвост, за ней увязавшийся за ней, лучшее тому подтверждение. Таннис не видела того, кто шел по ее следу, но чувствовала чужое пристальное внимание.
Влипла.
И Войтех сказал бы, что сама виновата, но… она найдет способ вывернуться. Вдруг да снова повезет?
Стряхнув с куртки капли дождя, Таннис обернулась. Ничего. Дождь. Грязь. Крысы, выбравшиеся из подвалов. Мусорные кучи и белый дым, полосой протянувшийся по небу. Кислый запах мочи. Старый Крюнш, вновь заснувший на лестнице… громкий голос мамаши, долетавший сверху. Ей визгливо отвечал управляющий, и эта ссора, видать, давно тянулась, утратила свой изначальный запал, но и прекратится она не скоро.
Таннис вздохнула. Как бы оно ни сложилось но, о своих она позаботится. И нашарив в кармане подмокшую бумажку, Таннис сжала ее в кулаке.
В новом ее доме будет пусто.
Спокойно.
Тихо.
Глава 4
Во сне Кэри вновь играла в прятки. И пряталась так хорошо, что тот, кто обычно шел за ней, отсчитывая время хрипловатым низким голосом,
Она проснулась с улыбкой на губах и вскочив с постели, бросилась к окну. Надо же, тучи разошлись, и дождь, верно, прекратился еще ночью. Артритные ветви старых кленов цеплялись за желтый шар солнца в попытке хоть немного согреться. И Кэри стало жаль их. Она сидела на подоконнике, любуясь жемчужными переливами рассвета, и чувствовала себя почти счастливой. Так уж повелось, что именно эти предрассветные минуты принадлежали только ей, и здесь, и в доме, в который Кэри уже не вернется.
Было ли ей грустно?
Ничуть.
Да и о чем грустить?
О скрипучей лестнице, которую охраняли две химеры. И в сумерках они скалились, словно тоже не признавали Кэри за свою. О дверях, вечно запертых. О тишине коридоров и полумраке, что не способен был спрятать Кэри. О ворчащих трубах, наполнявшихся по осени водой. Она гудела, и казалось, что дом страдает желудочными болями, и оттого становится более сварлив, нежели обычно. Он вновь и вновь жалуется на Кэри, нарочно сталкивая ее с теми, кого она не желала бы видеть.
Нет, Кэри не хочет возвращаться.
И пусть нынешняя ее комната мала и холодна, но зато в ней Кэри чувствует себя защищенной. В этой комнате и щеколда имеется, правда, смешно даже думать, что Кэри позволят запереться. Или ослушаться короля.
Она вздохнула и обняла коленки. Босые ступни побледнели, и надо бы вернуться в постель, но солнце еще не выбралось из ветвистых тенет. И Кэри казалось почти предательством — бросать его в плену.
Прислонившись к стеклу — все-таки холодное — она попыталась представить, каким будет ее муж. Конечно, Элоис вчера многое о нем рассказала, но… придумывать ведь куда как интересней.
Жаль, что он такой старый.
Кэри задумалась. Конечно, отец и постарше был, но выглядел неплохо… и зубы у него все сохранились. И на здоровье он не жаловался. И значит, возможно, все не так уж и плохо. Морщины, правда, уже появлялись, но к морщинам Кэри как-нибудь привыкнет.
Она постарается быть хорошей женой.
Доброй.
Ласковой.
И когда муж совсем состарится, а это наверняка произойдет очень скоро, то его не бросит. Она умеет быть благодарной, пусть бы он никогда не догадается, чем эта благодарность вызвана.
Все-таки непорядочно радоваться смерти брата.
Даже если этого брата от всей души ненавидишь. Кэри сжала кулачки, чувствуя, как ноготки ее впиваются в кожу. Надо успокоиться и забыть. Его нет. Совсем нет. И значит, нечего боятся, что где-то внизу громко хлопнет дверь, а тишину холла нарушит зычный голос Сверра:
— Где моя маленькая сестричка? Снова прячется?
Нет.
Кэри потрясла головой и шепотом повторила:
— Раз-два-три-четыре-пять…
Как ни странно, стало легче. Произнесенные ею же, слова потеряли былую силу.