Искры гаснущих жил
Шрифт:
Таннис смотрела в глаза, с вызовом. И Грент вызов принял.
— Хорошо, — пальцы его коснулись щеки. — Ты сообразительная девочка, Таннис.
Сообразительная. Настолько сообразительная, что после сегодняшнего дела постарается исчезнуть и позабыть обо всем, что видела в неприметном домике на берегу реки. И Грента из головы выбросит с его брегетом, пиджаками и манерой смотреть сверху вниз.
Откуда он такой взялся?
И на кого работает?
Он может врать, что сам по себе, но Таннис, пусть и не сильно ученая, но понимает: человек
И зачем?
Опасные вопросы. Нехорошие.
— Ты все сделаешь правильно? — он запустил руку ей в волосы, потянул за пряди, легонько, игриво.
— Слушай, что ты…
— Ничего.
Узел на платке развязался. И сам платок соскользнул с плеч. Грент позволил ему упасть и попросту переступил через рисованные розы на черной ткани.
— Отпусти.
Таннис попыталась оттолкнуть Грента, но он только рассмеялся. И рубашку ее вытащил из штанов, потянулся было к поясу.
— Отпусти! — Таннис шлепнула его по руке.
— Не ломайся, дурочка.
Вот скотина!
— Я же тебе заплатил… и немало.
Заплатить он ей только обещался, и совсем за другую работу. Если ему по этому делу кто нужен, то Таннис адресочек подскажет.
— Если не отпустишь…
— То что? — он наклонился и провел языком по шее. Мерзость какая! Как будто таракан пробежал. Таннис отвесила пинка. А ботинки на ней хорошие, с твердыми носами, на которых еще и железные пластины закреплены.
— Идиотка! Что творишь?! — Грент отпрянул, схватившись обеими руками за колено. Таннис же поспешно вытерла шею и сунула руку в карман. Шило с собой она носила всегда, хорошее, еще Войтехом подаренное. И подарок этот, случалось, был весьма кстати.
В Нижнем городе иначе никак.
— Не подходи! — Таннис прижалась спиной к стене и шило выставила.
— Послушай, — Грент тер колено и кривился, не то от боли, не то от понимания, что черные брюки его испорчены. Ботинки Таннис успели изгваздаться в местной грязи, а она — Таннис знала это по опыту — отстирывалась крайне погано. — Чего ты ломаешься? Можно подумать…
Он не договорил, рванулся, пытаясь схватить ее за руку, но Таннис оказалась быстрее. Отскочив, она полоснула шилом наугад, и Грент взвизгнул. Он отпрыгнул, зажимая левую руку правой, а сквозь пальцы просачивалась кровь.
— Ах ты с… — на мгновенье Таннис показалось, что сейчас ее убьют.
Грент ведь может. По выражению лица видно, что может. И с трудом сдерживается.
— Идиотка, — он вытащил из кармана платок и прижал к разодранной ладони.
— Что делать, если ты слов не понимаешь, — Таннис на всякий случай отступила к двери. Правда, Грент в один шаг встал перед ней, и значит, отпускать ее не собирается.
— Не дергайся, не трону, — он осклабился. — Убери свою…
Таннис покачала головой: может, и идиотка, но не настолько, чтобы без оружия остаться.
— Послушай меня, — тон Грента стал ласковым.
Таннис поверила, но шило не убрала.
— И не спорю, что желания нет. Есть. Преогромнейшее. Но видишь ли, — он приближался осторожно, оттесняя Таннис от выхода. — Дело — превыше всего. Я об этом помню. Поэтому давай забудем о нашем недавнем инциденте?
Грент остановился и повернулся к Таннис спиной, словно разом утратив интерес к ней.
— Не бойся, — бросил. — Не трону. Кто ж знал, что ты у нас… столь принципиальная?
Он подошел к непривычно пустому столу. Исчезли карты, гранки, свертки бумаги, коробки с железной мелочью, набор перьев и чернильница. Таннис огляделась, с удивлением отмечая, что и сама хижина переменилась. Куда подевался копир, который дремал в углу? И пачки с бумагой? Печатный шар? Короба с крупными деталями? Гранки?
— Нельзя долго задерживаться на одном месте, — сказал Грент, заметив этот ее интерес. — Дело становится… горячим.
А после сегодняшней ночи оно и вовсе опасным будет.
— И куда?
— Пока не решил.
Врет ведь. Определенно врет — Войтех говаривал, что у Таннис на вранье нюх.
Но какой резон Гренту правду скрывать?
Не доверяет?
— Не волнуйся, милая Таннис, — он оперся рукой на стол, раненая по-прежнему скрывалась в кармане. — Я найду способ поставить тебя в известность о новом адресе. А пока…
Коробка была небольшой. Таннис отметила вощеную бумагу, перетянутую бечевкой, и сургучную печать с рисунком, рассмотреть который не получалось.
— Сначала деньги, — трогать коробку было страшновато.
— Конечно, — Грент извлек портмоне и, вытащив стопку ассигнаций, бросил на стол. — Здесь даже больше, чем договаривались. Видишь, милая? Для тебя мне ничего не жаль. Пересчитывать будешь?
Таннис пересчитала. Сугубо из принципа и еще желая оттянуть момент, когда ей все-таки придется коснуться коробки со спрятанным в ней зарядом.
И шаль подняла для того же.
Долго пристраивала на плечи, выравнивала, вывязывала узел под насмешливым взглядом Грента. Так и не сумев завязать, скомкала и в карман сунула.
— Не бойся, — Грент улыбался широко, и только глаза его оставались мертвы. — Все у нас получится.
Эти слова Таннис повторяла себе, словно заклинание.
Вечер. Сумерки.
И дождь.
Серое все, мутное, словно она, Таннис, смотрит на мир сквозь толстую линзу, из тех, которые продают аптекари для слабовидящих. И в этой дождевой линзе все кривится, меняется. Деревья становятся выше и тоньше, дома — дальше, а башни заводских труб и вовсе выгибаются причудливым образом. Капли дождя скатываются по кожанке, по волосам, прямо за шиворот, и толстый ворот отцовского свитера набирается влагой. Сохнуть будет долго, дня два, а то и три… и в чем ходить?