Искры и зеркала
Шрифт:
Вместе их держало только желание построить свой Эдем – мир, выкроенный по лекалам их нового божества – координатора. Он обещал вечность, власть, свободу. Но достижение желаемого каждый раз отодвигалось на неопределенный срок. И Дельта все больше разочаровывалась в идеалах их маленькой команды, убеждалась, что координатор – обычный энергетический паразит. А за ложные идеалы нужно мстить не менее жестоко, чем она желала отомстить собственной стране, сотворив в ней временный приют для мигрантов.
Но теперь
«Хочешь уничтожить их всех? – вопрошала она у Дорофеи. – Не мешай мне. И к завтрашнему утру не останется ни одного из моих коллег».
«На жалость взять решила, показала слезливую историю, – разозлилась Дора. – Плакать над глупостями твоей юности не буду, не надейся! Как сказала бы Ника – ты трудолюбиво потопталась на складе жизненных грабель, заслужила свои синяки и шишки! Лучше скажи, что будет после? Как решим нашу проблему?»
«А она есть, эта проблема? У нас два тела. Отдай мне одно, – холодно отозвалась Дельта. – Я слишком долго тебя терпела, вслушивалась в мечты и мысли, не имея возможности полноценно думать. Я соглашусь на любой вариант».
А что, это выход. Тем более без знаний Дельты она пропадет. И Роберту с Лансом не поможет.
Дорофея села на кровати. Побольнее дернула себя за прядь волос, сгоняя остатки видения. История Дельты стояла перед ее глазами, не отпускала, словно это она, Дора, пережила все страдания и потери Дарьи Фелисии.
Это она, Дорофея, ночами читала коммунистические брошюры, вечерами украдкой целовалась в парке с улыбчивым парнем на год моложе себя. Это ей он через полтора года жестоко заявил: «Что ты, брюхатая, будешь людям говорить? Им нет дела до твоего ребенка, им про революцию нужно. И если ты, дура, забеременела в такое время, то предала наше общее дело». Это она ехала на телеге до ближайшего города, пряча под платком синяк через всю щеку.
Это ей в еду соседки по комнате подкинули дохлых жуков, когда она не пошла на собрание. Она, увязая по колено в снегу, бежала через весь город из университета в квартиру профессора, когда тот не явился утром на работу – почувствовала. И Ванечку – мастера с завода, тоже арестовали месяцем позже. Ванечку, с которым она была готова позабыть о своих потерях.
Это Дора, а не Дарья Фелисия вместе с остальными мигрантами тридцать девять лет выжидала, пока «метеориты» генетически изменят население их родины она ставила опыты над людьми, не считаясь с их страданиями, с энтузиазмом работала на рейх и на империю. Она, как и Эпсилон, в последнюю совместную миграцию сбилась с пути, угодила в отдаленную реальность…
Нет, это не ее жизнь. А жалость к этой женщине неуместна, к себе – тем более. Жалеть себя последнее дело – неблагодарное, сводящее все попытки измениться к самолюбованию и бездарной лени. Нужно поскорее решить их проблему. А там будет видно.
– Хо-ро-шо, – медленно
Дельта убралась нехотя, затаившись на самой границе сознания роем перепачканных сажей светлячков (во всяком случае, так представляла ее себе Дорофея). Вот кто был серой мерцающей тенью за левым плечом, генератором тяжелых, суетливых сновидений, кто годами вслушивался в каждый ее вздох, наблюдая, но не вмешиваясь!
Застелив смятую постель, Дорофея провела рукой по нарисованным на ткани осенним листьям, потрогала клипсу на ухе и, усевшись на краешке кровати, отправила сознание в макросеть.
Ага, вон оно, предупреждение об атаке, о плане освобождения Ланса. Прозевала и волновалась без толку. Изучив статистику падения серверов в центрах миграции по всему миру, девушка вызвала Роберта.
Смешной несуразный человечек вышел на связь быстро, дисциплинированно возник у подножия Тучепада.
– Дора? – неуверенно переспросил он. – Это я, Ланс.
Ланс?!
Понимая, что это виртуальная реальность, она все равно полезла обниматься.
– Ланс, как я переживала!
– Дора, погоди. – Смятая аватарка отступила на шаг назад. – Роберту плохо, но он упрямый, решил держаться сколько сможет. Знаешь, мы поймали координатора! – похвастался он. – Док работает над освобождением тела цыганенка от мигранта. У меня слабенький дар сенса проклевывается, я помогаю, – выложил он все накопившиеся новости.
– Как ты освободился? – недоумевала Дора. – Ты же был отрезан от средств связи, а тут…
– Это все док. – Человечек неуклюже взмахнул рукой: мол, пустяки. – Он связался с местными плохими парнями, в обмен на передовые технологии получил поддержку. У Беты их шпион. Он открыл мою камеру, едва началась катавасия с отключением энергии, указал выход. Ты как?
– Я… – Она замялась. Ведь признайся она, что Дельта жива-живехонька, немедленно лишится любимого. – Притворяюсь, что мне остается. – В голове предостерегающе зашевелилось сознание квартирантки. – Пытаюсь вычислить основных сообщников. Как разузнаю – сообщу.
Она умолкла. Столько всего хотелось рассказать, а нельзя. Был бы на месте Ланса Роберт…
– Береги себя. Я скучаю! – Человечек помахал ей рукой.
– Я тоже, – ответила она и возвратилась в реал. – Прости, – беззвучно прошептали губы.
Дора покинула палату, заспешила по коридорам уверенно, словно имела на это право, улыбалась и приветливо кивала встречным. Ее не останавливали, не переспрашивали, видно, запомнили в обществе шефа.
Дельта хмуро молчала, не одобряя происходящее, но кто ее спрашивал? Изучив выводимые на глазную сетчатку данные об атаках, Дора улыбнулась, поковырялась в электронном замке и пробралась в кабинет – пустой и темный. Освещение можно не включать, чип способен перевести зрение на ночной режим, но при свете уютней.