Искры на ветру
Шрифт:
— Нет, никакого времени! — неожиданно воскликнул король. — Ты не настолько глуп, чтобы лгать в такую минуту. Однако третьего дня я получил письмо от лорда Дериана Рейнара…
Таринор вздрогнул, внутри всё похолодело. Слишком долго они ждали аудиенции. Проклятье! Король же невозмутимо продолжал:
—…в котором говорится о безвременной кончине его брата от рук заговорщиков, в числе которых ригенский алхимик Карл Эльдштерн. А теперь ты приходишь с его племянницей просить справедливости. Допустим, согласно договору, тебе действительно причитается
— Разве что честное слово… — смутился наёмник.
Конечно, в душе об обрадовался уже тому, что король готов принять его сторону и стребовать с дома Рейнаров пять сотен золотых. Своей цели он достиг и мог бы прямо сейчас поблагодарить Эдвальда и покинуть злосчастный замок, но… Дунгар столько всего сделал для них, а Рия все эти дни выглядела такой несчастной, что наплевать на всё было бы просто невероятным свинством. Таринор почти ощутил себя законченной сволочью. Нет, нужно срочно что-то придумать. Король сверлил его тяжелым взглядом исподлобья, впившись пальцами левой руки в подлокотник кресла. Вдруг наёмник вспомнил о словах того бедняги, которому сохранил жизнь. Доказательство более чем призрачное, но иного выхода он сейчас не видел:
— Эльфийка, что жила в замке Рейнаров. Дериан Рейнар приказал убить её, но перед смертью она выкрикивала слово на своём языке. Nedrevir, что значит «братоубийца». В городе немало эльфов. Спросите любого, и он подтвердит.
Король задумчиво погладил бороду и отвёл снова помутневший взгляд.
— Это очень серьёзное обвинение, Таринор. Но я знаю, о ком ты говоришь. Лиристель была кузиной короля Майгелета, и вряд ли Дериан Рейнар об этом не знал. И на её убийство его могли толкнуть только самые крайние меры…
— Так значит вы мне верите? — осторожно спросил наёмник.
— Пока ещё рано говорить об этом. Но… Дериан Рейнар должен ответить, по какому праву он лишил жизни близкую родственницу халантирского короля.
В душе Таринор ликовал настолько, что с трудом сдерживал торжествующую улыбку. Даже стул показался ему вполне удобным, а сир Гримуальд с мечом в руках — не таким уж и грозным. Да и король на поверку не настолько выжил из ума, как о нём все говорят…
— Однако! — его величество неожиданно поднялся с места. — За эту помощь ты выполнишь моё поручение.
Даже эти слова не испортили наёмнику настроения. Он даже постарался сделать как можно более заинтересованное лицо.
— Да, всё так, как и должно быть… — король принялся шагать по кабинету из стороны в сторону. — Твоё лицо являлось мне во снах…
— Простите, ваше величество, — смущённо проговорил Таринор. — Моё лицо?
— Я видел его! — вдруг Эдвальд Одеринг остановился, устремив взгляд в никуда. Через несколько
— О да, я видел твоё лицо! Как и многое другое! Вера открыла мне глаза, позволила узреть истину. Я вижу, что все мы лишь искры, что летят из-под молота судьбы. Орудия, подвластного одним лишь богам… Всю свою жизнь я шёл им наперекор, не внимал их знакам и предостережениям… И вот к чему это привело меня!
Резким движением король сдёрнул рукав левой руки, обнажив гладкую, как колено, культю. Таринор поморщился от такого зрелища. Кажется, слухи о помешательстве короля не такие уж и слухи.
— По счастью, боги свели меня с епископом Велереном, моим духовным наставником и исповедником…
Таринор стал, наверное, ещё более недвижным, чем сир Гримуальд у двери. Он глядел на короля и не смел вымолвить ни слова. «Вот те раз! — подумалось наёмнику. — Отец Эрниваля — исповедник самого короля! Воистину мир — до ужаса тесное место…» Его величество тем временем продолжал, всё более распаляясь:
…из всей Церкви он — честнейший и бескорыстнейший человек. Только ему я могу доверить самые горькие тайны своей несчастной души, да смилостивятся над ней боги…
Эдвальд Одеринг трясся всем телом и воздевал руки к потолку, корона едва держалась на его голове, а серые глаза исступлённо глядели в никуда. Когда король, взывая ко всемогущим богам, перешёл на крик, а из уголка его рта на пол стекла тонкая струйка слюны, в комнату ворвался тот самый паж в сопровождении ещё нескольких слуг.
Они осторожно усадили судорожно дёргающегося короля в кресло, а паж влил ему в дрожащие губы содержимое маленькой склянки из тёмного стекла. Минуту спустя, когда его величество перестал трястись, а его взгляд снова приобрёл осмысленность, слуги ушли, а подле короля остался только паж.
— Милостивые боги… — Эдвальд утёр мокрый лоб рукавом. — К сожалению, божественная истина имеет свою цену. И цена эта немалая…
— Вы, кажется, говорили о каком-то поручении для меня, — впервые за последние несколько минут наёмник осмелился заговорить.
— Ты… — король тяжело дышал, а взгляд его был усталым. Он растёкся в кресле, будто все его мускулы разом расслабились, и с трудом двигал губами. — Верно… Я отправляю тебя в Моирвен, к Джойберту Майвену, шурину… моего покойного брата… Лорду Тимбермарка…
Его величество немного перевёл дух и заговорил немного более связно:
— Я видел сон, как лоза оплетает розу. Как на месте сада вырастает лес. И то, что сделал Дериан Рейнар… Это не может быть совпадением. Боги показывают мне истину. Эльфы опутали лорда Майвена липкой паутиной лжи, но мне открыта истина… Я потребую от него явиться ко двору. Ты доставишь к нему письмо с королевской печатью, и он не посмеет отказаться.
— Так значит… Нужно просто передать письмо? — Таринор несколько опешил.