Искры
Шрифт:
— Вы заметили весьма правильно, ваше преосвященство; правда, я не владею разговорной армянской речью, но я достаточно хорошо изучил древнеармянский язык.
— Простите за неуместное любопытство: где вы изучали эти языки?
— Я провел долгие годы в Индии и там изучил персидский и древнеармянский языки; затем я жил в Египте и усвоил арабский и турецкий.
— Какое богатство владеть столькими языками, — заявил епископ с чувством особой удовлетворенности. — Разумеется, г. доктор, вы отлично усвоили и обычаи востока?
— Можете убедиться в этом, ваше преосвященство, —
Преосвященный также рассмеялся.
В гостиную вошел довольно привлекательный, хорошо одетый юноша с серебряным кофейником в правой руке и с серебряным подносом в левой; на подносе стояли две китайские чашечки на серебряных блюдцах. Великолепная посуда с ароматным напитком сверкала от чрезмерной чистоты. Он медлительно, важно подошел к нам, разлил по чашкам кофе, сперва поднес гостю, а затем его преосвященству. После кофе другой юноша принес серебряный наргиле. Все это напоминало угощение во дворце паши.
— Как вижу, г. доктор, вы действительно в достаточной степени усвоили наши обычаи!
— Представьте себе, ваше преосвященство, я полюбил их, — ответил Аслан, поняв, что расспросы епископа принимают характер допроса. — Когда я возвращаюсь к себе на родину, я привожу в подарок своим родным и домашним восточные ковры, шали и утварь. Моя рабочая комната убрана в восточном вкусе. Восток увлекателен, ваше преосвященство; даже на лиц духовного звания, не любящих роскошь, он оказывает определенное воздействие.
— К примеру — на меня! — ответил епископ, поняв скрытый намек собеседника. — Я, г. доктор, следую примеру одного из наших известных патриархов. Он одевался очень богато, опрыскивал себя благовонными маслами, посыпал бороду и волосы золотистым порошком, жил в роскоши. Раз во дворце за обеденным столом султан сделал ему замечание, что духовному лицу нe подобает такая роскошь и изнеженность.
Вместо ответа патриарх отвернул ворот облачения: под роскошным шелковым одеянием на голое тело была надета грубая колючая власяница из козьей шерсти, какую в прежние времена надевали на преступников, чтоб причинить им больше страданий; впоследствии власяница вошла в обиход у пустынников, подвергавших тело самым тяжелым испытаниям.
Аслан был уверен, что у его преосвященства под черной атласной рясой не имеется власяницы, но все же согласился с ним.
— Да, на востоке внешний блеск имеет большое значение.
— Да, он необходим, — вставил архиерей, — местное население думает больше глазами, чем головой. Возьмем моего предшественника. Когда он являлся к паше, его заставляли ждать часами. А почему? Лишь потому, что он приходил пешком, в обычной монашеской рясе. Со мной так не поступают…
— Ваш пашa вполне корректный человек, — прервал его Аслан, желая переменить тему беседы.
— Препочтеннейшая личность! Человек он высоких нравственных правил, любит народ, умело правит страной; подобного ему не сыщешь. Он в восторге от вас, г. доктор… и сравнивает вас с Лохманом [59] : за короткий промежуток времени вы оказали
— Особых услуг я не оказал ему, — ответил Аслан, — но готов, если позволит время, еще больше услужить ему, — он вполне достойный человек тем более, что вы отзываетесь о нем с такой похвалой.
59
Лохман — знаменитый врач.
— Вполне правильно! Он заслуживает всяческих похвал, — повторил епископ.
— Разумеется, и народ доволен таким достойным правителем.
— Все весьма довольны, в особенности христиане, но…
Епископ неожиданно оборвал речь и бросил взгляд на меня. Аслан знаком приказал мне удалиться. Я вышел из гостиной и сел у дверей. Их беседа и здесь доходила до меня от слова до слова.
— Вы что-то хотели мне сказать, ваше преосвященство.
— Да! Народ весьма доволен, в особенности христиане. Но среди нас появились какие-то выскочки-сумасброды, бессмысленные мечтатели; своими глупыми речами о свободе они сеют смуту и совращают с пути истинного людей наивных. Вся беда в том, что эта небольшая кучка молодежи, недовольная правительством, выражает свой протест в противозаконных и преступных проступках. Пользы от этого — никакой, а вред — громадный.
— Какой же именно вред? — спросил Аслан.
— Дело в том, что благодаря этой преступной кучке сумасбродов берется под подозрение весь народ; мы теряем доверие пекущегося о народном благоденствии правительства, доверие, которое мы приобрели вековым самоотверженным служением.
— Неужели среди армянской молодежи имеются подобные элементы? — удивился Аслан.
— К сожалению, да! Они только нарождаются и организуются. Но и я и сам пашa считаем священным долгом приложить все усилия, чтоб задушить, пресечь это зло в зародыше.
Аслан не возразил ни слова, вызвал меня из передней и переменил тему разговора.
— Будьте любезны, ваше преосвященство, сказать мне, не имеются ли в ваших монастырях старинные лечебники; как врач я весьма интересуюсь древней медициной. Армянские лечебники большей частью переведены с арабского, причем много арабских подлинников утеряно. Я надеюсь найти эти утерянные книги в армянских переводах.
— В наших монастырях можно найти рукописные лечебники, — ответил архиерей, — мне они часто встречались, найдете их и у частных лиц.
— Вам, конечно, известно, в каких монастырях они сохранились в достаточном количестве?
— Ну, разумеется! Например, в Варагском монастыре, в каждой из пустынь на трех островах озера, да и в других обителях подведомственной мне епархии.
— Вы очень обяжете меня, ваше преосвященство, если распорядитесь дать мне письменное разрешение ознакомиться с рукописями, имеющимися в монастырях вашей епархии. Я их даже не сдвину с места, но в случае, если найду что-либо подходящее для моих изысканий, разрешите мне обратиться с просьбой переписать для меня.