Искупление
Шрифт:
– Шеф, чо мы паримся? Да я его щас на части порву, глаза высосу! Урод, ты че, не понял? – обращаясь уже к Ильдару, Иван своей дубиной колотил по полу вокруг Ильдара. Тот закрыл голову руками и катался по полу, пытаясь уклониться от страшной дубины, при этом он что-то бессвязно кричал. Когда в его криках послышалось имя банкирши, Сергей остановил этот спектакль.
– А в этом месте поподробнее, пожалуйста.
Головин говорил тихо, но Ильдар услышал его и тотчас замолк. Не повышая голоса, Сергей продолжал:
– Я хочу услышать все, что касается заварухи вокруг «ОСК». Что творится
Сергей опять мигнул Ивану, и тот обрушил дубинку на колонну. Ильдар совсем сжался в комок и сбивчиво, торопливо заговорил. Один из стоящих рядом ребят рывком поднял его с пола и поставил на ноги, а другой сунул ему под нос включенный диктофон. Волнуясь, сбиваясь, путаясь в словах и через фразу повторяя, что это все она, Раиса, он тут вообще ни при чем, Илька вывалил все, что знал – об убийстве Жданова, о нанятых Раисой киллере, посреднике и свидетелях, о том, как подставили Шаповалова, как использовали случайно забытый им телефон, как перевели без его ведома деньги с его счета на счет убийцы и как Раиса планировала прибрать к рукам лишившуюся руководства «Объединенную Строительную Компанию».
Когда Ильдар замолчал, Сергей некоторое время думал, а потом резко поднялся на ноги.
– Садись. – Он ткнул пальцем в стул, и охранник слегка подтолкнул Ильдара в спину. Тот упал на стул. Иван положил на стол пачку бумаги и ручку.
– Все, что ты тут говорил, запиши, – приказал Головин. – Поставь число и подпись. Мы подождем, только не заставляй нас ждать очень долго, а то некоторые из нас очень нервные…
Ильдар втянул голову в плечи и покосился на Ивана. Иван это заметил и немедленно скорчил гримасу, прекрасно бы подошедшую самому свирепому людоеду.
Илька тут же схватился за ручку, и спустя полчаса у Сергея на руках была стопка исписанных листков. Он повернулся к своим ребятам и сказал:
– Все, закругляемся. Приведите его в порядок, заберите вещи из клуба, отвезите его сначала домой, пусть переоденется и возьмет документы. А прямо с утречка доставите его на Петровку. Юрий будет там с девяти, он в курсе. Ты, – Головин повернулся к Ильдару, – сделаешь там чистосердечное признание, повторишь все, что написал здесь. – Он потряс перед носом у красавчика исписанными листами, – Слово в слово. После этого можешь жить. Я разрешаю! А чтобы у тебя не возникло сомнений в целесообразности явки с повинной, Иван некоторое время будет твоим самым лучшим другом и даже подождет тебя у ментов в коридоре. Я ясно излагаю?
Илька сглотнул и с трудом выдавил из себя:
– Ясно… А меня что, посадят?
– Это уж как суд решит, – отрезал Сергей. – Юридически ты можешь считаться одним из организаторов убийства.
– Но я же… Я ж ничего не делал! – взмолился Ильдар. – Это все она…
– Все равно ты знал о преступлении, но не поставил в известность правоохранительные
Ванька глумливо заржал.
– Пошли, чудило!
Подняв Ильдара со стула за шкирку, как котенка, Иван толкнул его к выходу. Ребята двинулись за ними, а Сергей снова опустился на стул. Ему надо было как следует обо всем подумать.
Глава семнадцатая
За два дня до Нового года
Проснувшись на следующее утро, Стас с изумлением увидел, что их комната преобразилась. Повсюду, где только можно, висели бумажные гирлянды, обрывки мишуры и елочного дождя, на стенах были налеплены пестрые картинки, явно вырванные из глянцевых журналов, а на полу, вокруг его картонок, была рассыпана пригоршня разноцветного конфетти.
«К Новому году, что ли, Танюшка готовится?» – усмехнулся он, поднимаясь со своего ложа. А когда встал и выпрямился во весь рост, то увидел, что на столешнице – том месте, где девочка обычно оставляла ему свои послания – написано (как всегда, угольком) крупными красивыми буквами «С днем рождения, Стас!» и нарисован цветочек. Таня явно очень старалась, выводя эту надпись, украшенную всевозможными завитушками. Стас посмотрел на стол и даже засмеялся от приятной неожиданности. Он был очень тронут таким вниманием со стороны девочки, даже на сердце потеплело.
Самой Тани нигде не было видно, и Стас решил, что она, наверное, уже ушла на заработки. Но, когда он, закончив с утренними умывальными процедурами, снова вернулся в комнату, то спустя минуту следом за ним вбежала и Таня. В руках у нее был какой-то сверток, поверх которого девочка намотала свой шарф.
Посмотрев на Стаса, она огорченно протянула:
– Ну вот, ты уже встал… А я так хотела успеть до того, как ты проснешься… Чтобы сюрприз тебе сделать.
– Так и делай, – предложил он. – А я, если хочешь, могу выйти.
– Ладно уж, оставайся, – милостиво разрешила Таня. – Только отвернись на минутку. И чур, не подглядывать!
– Не буду подглядывать, – клятвенно заверил он, поворачиваясь носом к стене. – Хотя, если честно, чертовски любопытно, что ты там такое затеяла…
– Я затеяла праздничный завтрак, – отвечала девочка, чем-то шурша за его спиной. – Все, готово! Можно поворачиваться и смотреть!
Стас не заставил себя долго упрашивать, повернулся, поглядел на Таню и увидел, что она держит в руках большой румяный пирожок, в который воткнута тонкая горящая свечка.
– Это твой именинный пирог! – весело пояснила девочка. – Бери скорее, загадывай желание и ешь, пока не остыл!
Как давно не играл он в такие игры! Конечно, каждый год на свой день рождения Стас получал много подарков – от мамы, от друзей, от деловых партнеров, от сотрудников своей компании. Ему дарили бумажники и ручки, запонки и галстуки, коньяк и коллекционное вино, часы и настольные письменные приборы, картины и бронзовые статуэтки… Но он уже и не помнил, когда последний раз у него был на столе праздничный торт со свечами, чтобы, задувая их, загадывать желание…