Искушение чародея (сборник)
Шрифт:
Павлыш радировал на корабль капитану Позднякову и вернулся на станцию. Он не писал Марине несколько дней, это следовало немедля исправить. У доверчивой, милой Дженет теперь есть настоящее будущее, она станет учиться, поступит в университет, выйдет замуж, проживет долгую и счастливую жизнь безо всяких дурных суеверий. Вот только… он, Владислав Владимирович Павлыш, пожалуй, не смог бы безрассудно вонзить себе нож в грудь, чтобы спасти товарищей. И товарищи по кораблю не смогли бы. И не факт, что земляне это еще умеют — там, где царствует разум, нет места слепой, безоглядной вере.
«Дорогая моя Марина, — начал Павлыш свое письмо, — есть многое на свете,
За окном шелестел вечный дождь Амфитриты.
Игорь Вереснев. Планета, на которой не умирают
Наверное, мы стали куда как рациональными — мы стараемся приспособить Вселенную к нашим трезвым нуждам, разложить ее по полочкам и даже раздражаемся, если что-то не влезает на полочку, на положенное место.
Поляна формой своей походила на равнобедренный треугольник. Лагерь расположился вдоль южной, короткой стороны, а дальний угол отвели под посадочную площадку. Разумеется, временно. Как только начнется монтаж планетарной станции, углы у поляны исчезнут, она округлится, разрастется, отодвинет лес на добрый десяток километров. Но к тому времени «Магеллан» будет далеко, за много парсек отсюда. А пока природа вокруг была первозданной, девственной, если не считать выстроившиеся в ряд оранжевые купола лагеря и штабеля монтажного оборудования. Но их как раз можно было не считать, достаточно повернуться к поляне задом, а к опушке леса, что начинался в двадцати шагах от трапа, — передом. Что Павлыш и сделал. А потом, прикинув, что спешить ему некуда, все эти двадцать шагов и отмерил. Не так часто доводится высаживаться на планеты, по которым можно разгуливать не в скафандре, а в обыкновенном полевом комбинезоне. И даже без маски биозащиты.
Лес был забавным. Тонкие, идеально прямые стволы поднимались метров на тридцать, распадаясь вверху пучками гибких, покрытых короткой хвоей ветвей. Вместо подлеска — папоротники с гигантскими узорчатыми листами. В самом низу — подстилка из палой хвои и синевато-лилового мха.
Однако главной достопримечательностью этого леса были не «хвойные пальмы», не папоротники и не мох. Игрушки! Словно огромная детская площадка без конца и края. Алые, оранжевые, лимонно-желтые, белые — все цвета и оттенки Павлыш не взялся бы перечислять — шары, цилиндры, пирамидки высовывались изо мха. Тут же — прилипшие к древесным стволам ярко-синие гроздья «виноградин», черные «рачьи глаза» на длинных стебельках. А вон — настоящие «коралловые заросли», фиолетовые, розовые, лиловые.
Павлыш воровато оглянулся — не видит ли кто? — подкрался к бордовому «мячику», занес ногу, готовясь буцнуть как следует.
Буцнуть не получилось, шар опередил. Подпрыгнул, рассыпался на два десятка «теннисных мячиков», и те порскнули в разные стороны, спасаясь от незваного «футболиста».
Одного Павлыш все же догнал, наддал легонько носком башмака. Удар получился несильный, но точный — «мячик» угодил точно в «коралловый куст». Чвакнул жалобно, утратил сферическую форму, принялся зарываться в мох. И веточки «коралла» неодобрительно зашелестели.
Павлыш хихикнул. Лес ему определенно нравился. Веселый лес, не скучный. Он снова обернулся — не вышел ли кто из купола, не наблюдает, как сорокалетний дядька, врач космофлота, в игрушки играет? И обомлел.
В десяти шагах от него стояла Гражина. Разглядывала пристально.
Павлыш
На поляне не было, а в лесу? Наверняка Гражина пряталась вон за тем папоротником, потому и не увидел ее.
— Привет, — улыбнулся он, стараясь прогнать неловкость. — Не удержался, понимаешь, детство вспомнил. Они же безобидные, никакой опасности нет.
— Опасности нет, — эхом повторила женщина.
Она продолжала стоять неподвижно, в упор разглядывая Павлыша. От этого неловкость становилась еще сильнее.
— Гражина, ты что, меня не узнала? Я Павлыш, Слава, доктор с «Магеллана». Я только что прилетел. Помогу вашему фельдшеру расконсервировать и настроить медбокс.
— Доктор Павлыш, — женщина улыбнулась неуверенно. — Я узнала. Мы раньше были знакомы, кажется?
— Да. Кажется.
Они познакомились двадцать лет назад на легендарном «Антее». Юный студент-практикант и красавица-аспирантка. Свели их обстоятельства форс-мажорные — Павлыш почти уверен был, что застрял на первом межзвездном корабле землян на долгие-долгие годы. Кто мог предположить, что вскоре после инцидента на «Антее» люди обнаружат Галактический Центр? Вернее, Галактический Центр обнаружит Землю. И поделится с братьями по разуму своими технологиями, так что «Антей» превратился в памятник самому себе раньше, чем достиг цели путешествия. Впрочем, телепортационным ретрансляторам применение нашлось — на расстояниях, меньших порога Домбровского.
Гражина совсем не изменилась за прошедшие годы, была такая же тонкая, гибкая. Красивая. Павлыш узнал ее сразу, едва увидел на Земле-14. Он-то то узнал, а она? До отлета поговорить не вышло — старший инженер-гравитационщик была занята погрузкой оборудования для узла гиперсвязи. Потом вновь никак: пассажиры заняли свои места в анабиозных камерах. Анабиоз, знаете ли, не слишком располагает для дружеских бесед. Разбудили монтажников лишь позавчера, когда «Магеллан» вышел на низкую орбиту. И вновь суета — развертывание базового лагеря, разгрузка. Гражина отправилась вниз первым же рейсом, а доктору полагалось оставаться на корабле и не путаться под ногами. Честно говоря, он уже не уверен был, стоит ли напоминать о давнем знакомстве. Тем более что закончилось оно весьма сумбурно.
Павлыш сменил тему разговора:
— А у вас тут забавно, как я погляжу. Приятная планета, давно такую не встречал. Детвора вообще в восторге будет. Игрушки сами собой растут.
Женщина улыбнулась. Теперь вполне искренне, весело. Присела, протянула руку, подняла сбежавший от Павлыша «мячик». Тот не убегал, расплылся бордовой оладьей по перчатке.
— Это грибы. Они живые, не игрушки.
— Да я знаю. Микоиды, доминирующая форма жизни на Виене, — засмеялся Павлыш. — Кое-кто предлагал переименовать планету в «Грибное Место» или «Грибницу». Я же биолог, интересовался местной живностью. Млекопитающих, пресмыкающихся, земноводных, птиц, рыб — нет, членистоногих — нет, цветковых растений — нет. Болезнетворных микроорганизмов — нет. Геологическая активность — низкая, климат умеренно теплый, влажный, без резко выраженных сезонных колебаний. Потенциальная опасность для человека близка к нулю. Вероятность возникновения в ближайшие сто миллионов лет разумной жизни нулевая. Собственно, поэтому планету и решено колонизировать. Давно пора. Здесь два примерно одинаковых по размеру континента. Этот терраформируем, заселим, а второй оставим в качестве заповедника.