Искушение чародея (сборник)
Шрифт:
«Шекспир, — подумал Павлыш. — Века проходят, слова не теряют силы».
— Шекспир, Владислав Владимирович, — подтвердил звонкий голос Юрика Цыганкова. — Опять в проверку связи играетесь? Договаривались же — без
Павлыш потупился, безуспешно изображая вину. Радист обошел его, глянул на приборы:
— Что вы тут у нас накрутили? Позвольте-ка… Да это местная точка!
— Исключено, — возразил Павлыш. — Туристов здесь быть не может, ученых на планете нет. У катера другие позывные.
— Наверняка спринтеры, — поморщился радист. — Пойду, доложу капитану.
Увы, команды энтузиастов студенческого, а то и вовсе школьного возраста, которым приспичило поиграть в первооткрывателей дальних планет, оставались вечной головной болью для серьезных исследователей. Запрещать молодым рваться в космос было неразумно — из спринтеров вырастали настоящие покорители звездных глубин. Но и хлопот бесстрашные юнцы доставляли немало. Если компания голоногих, голоруких, абсолютно не закомплексованных парней и девиц ввалится в общину муннайтов и начнет проповедовать атеизм… Павлыш нашарил в кармане кофейный леденец и, задумчиво перекатывая за зубами конфету, отправился к Позднякову — думать.
Вскоре в капитанском отсеке собрался весь экипаж, кроме пилота Кости. Тот отправился на корабль снимать показания с орбитальных спутников и выглядывать нежданного визитера. Собрание вышло шумным — Жанно заявил, что спринтеры расшевелят осиное гнездо. Если сектанты проявят агрессию, наконец-то найдется повод расселить их, вразумить, отмыть, вылечить, отправить детей на Землю, а взрослых обучить полезным профессиям. А пострадавших Владимир Владиславович живенько воскресит в своей камере. Павлыш не стал поправлять биолога, настроение команды огорчило его куда больше пустой оговорки. Все, кроме Мидзуэ, соглашались с эксцентричным французом, да и сам доктор в глубине души был не против простого решения. Кто бы спорил, муннайты имели право жить, как им хочется, смердеть, плодить водоросли в волосах, но при чем тут дети? И женщины — отекшие, бледные, отупевшие от бесконечного деторождения и изнурительного труда. Павлыш вспомнил, как однажды подарил зеркальце девочке, а мать, глянув в стекло, разбила его об пол.
Взъерошенная, похожая на мокрую воробьиху Мидзуэ забралась на тумбочку и оттуда как с трибуны набросилась на товарищей. «Муннайты не нарушают законов, — твердила она. — Разрушить их хрупкий мир значит уничтожить их самобытность, их культуру, их личности, наконец! Дайте колонистам время освоиться, довериться землянам. Первая ласточка у нас уже есть. За Якобом потянутся молодые. Проблема решится, вот увидите! А пока — остановите спринтеров немедля!» Глядя на девушку, Поздняков поморщился, как от зубной боли — признание чужой правоты не радовало капитана. Но Мидзуэ была права — со смешанным чувством Павлыш наблюдал, как уходит гнев с бородатого, красного лица капитана, как железное «долг» заменяет прочие чувства.
— Я приказываю разыскать спринтеров и постараться остановить их. Контакты с колонистами — нежелательны. Начнут возмущаться — в корабль и марш домой, к мамам. И ни-ка-кой самодеятельности!
Пришлось подчиниться.
Наутро четыре катера отправились прочесывать Амфитриту вдоль и поперек. Раздражительный Костя заявил,
Два дня прошло в бурной суете. С полетами и дежурствами схлынуло накопившееся напряжение, унылый дождь перестал раздражать. Повеселевший Вяйнемяйнен вслух мечтал, как улучшить климат на Амфитрите, разогнать облака, высадить эвкалипты, а в идеале сдвинуть планетарную ось — немного, на градус-полтора. Вода стечет в северный океан и южные материки станут пригодными для житья.
Сигнал прорезался на третий пост Павлыша, когда тот, пользуясь правом дежурного, осторожно двигал колесико. Глуховатый, грудной женский голос с неуловимым акцентом повторял:
— SOS, нужна помощь! Нужна помощь, Земля, SOS! Гильденстерн вызывает Землю, прием!
— Говорит Ракушка, прием! — перещелкнув тумблер, откликнулся Павлыш. — Ваши координаты? Что у вас произошло?
— В колонии эпидемия. Грозит смерть, — откликнулся голос.
— Успокойтесь, никто не умрет, — Павлыш «включил врача», как выражался доктор Китайчик. — Что произошло, какие симптомы болезни, какая именно колония? Поселок муннайтов?
— Да, сэр. Лихорадка. Цветная. Жар, бред, — ответила неизвестная женщина, и вдруг сигнал смолк.
Озадаченный Павлыш достал из нагрудного кармашка огрызок карандаша и стал думать, расчерчивая соображения прямо на столешнице. Муннайты за триста лет успели переболеть всеми планетарными хворями, а вот иммунитет к земным инфекциям наверняка утратили. Заразу занесли спринтеры, и это может быть все что угодно, от ветрянки до гриппа. Камера регенерации на планете только одна, сектантов больше двух тысяч, сохранить тела в таком климате нереально. Наши муннайты имеют шанс вымереть, словно австралийские кролики. Прелестно, просто прелестно.
С места взяв скорость, Павлыш кинулся в медицинский отсек, собирать все необходимое. Капитана он поставил в известность, попросив радировать на Землю и в случае чего просить помощи. Связаться с Якобом Шидловски не удалось — его катер молчал.
Полет над джунглями сквозь проливной дождь и молнии Павлышу не понравился. То вздергивая катер за тучи, то уворачиваясь от безумных местных полуящериц-полуптиц, которым теплый кусок металла мнился желанной добычей, доктор не раз пожалел, что решился вести сам. Но подвергать товарищей риску неизвестной заразы ему не хотелось, а скафандры могли напугать и без того взбудораженных сектантов. Навигатор сбоил, ориентиры держались с трудом. Капитан Поздняков, пробившись сквозь помехи, намекнул, не посадить ли судно, пока не поздно, не вызвать ли подмогу. Павлыш отказался наотрез.
Дождь заливал стекла, видимость оставалась почти нулевой. Но поисковик сработал четко. Катер Павлыша приземлился на окраине поселка, рядом с заброшенным старым храмом. Заросшие красно-бурыми листьями провалы окон выглядели жутковато. Еще неприятней смотрелся чей-то катер, обгорелый снаружи, словно судно обложили ветками, облили нефтью и подожгли. Похоже, спринтерам крупно не повезло. Или… Павлыш понял, что в суматохе дел совсем не думал о Якобе Шидловски, первом муннайте за триста лет, который стал гражданином Земли. Что с ним сделали эти фанатики?