Искушение дьявола
Шрифт:
Мора смертельно побледнела. Повисло долгое, тягостное молчание.
– Я вам не верю, – наконец выдавила она, и в ее дрожащем голосе отчетливо слышалась боль.
Гейбриел опять ощутил острый укол совести. Она наверняка чувствует себя обиженной и преданной. Но если он скажет, что вдова искренне желала ей добра, Мора ни за что ему не поверит.
– Это правда. Узнав от меня о ваших ночных приключениях, она приложила все усилия к тому, чтобы я сюда приехал.
– Но почему она так со мной поступила?
Граф держался настороже, однако ее уязвленный
– Вероятно, она полагает, что вам не мешало бы, наконец, довериться мне и кое-что объяснить. Вероятно, она беспокоится за вас – так же как я.
– Ну, хватит! – Она дернула головой, чтобы избежать его прикосновений, оттолкнулась от перил и начала сердито расхаживать по террасе, сжав кулаки. – Не изображайте вид, будто я вам небезразлична! Я понятия не имею, почему вы с таким упорством лезете в мою жизнь. Но я никогда не поверю, что вам хватило коварства прийти к Теодосии и настроить ее против меня.
– Я вовсе не настраивал ее против вас. Дайте мне сказать…
Она резко остановилась, прервав Гейбриела резким жестом, и яростно сверкнула глазами.
– Не желаю слышать ни единого слова, так что можете не утруждаться. В ту ночь вы вполне доказали свою гадкую сущность, и это лишь подтвердило мое прежнее мнение о вас. Не думайте, что ваше появление здесь поможет вам что-то разнюхать! Обещаю, вы сильно пожалеете о том, что решили вмешиваться в мои дела.
Она развернулась и направилась к дверям, но Гейбриел догнал ее и схватил за руку.
– Мора, пожалуйста…
Их тела случайно соприкоснулись, вызвав в них те самые искры, которые всегда вспыхивали в такие моменты. Только сейчас огонь оказался особенно ярким. Но спустя мгновение девушка напряглась и вскинула на графа глаза, в которых было столько гнева, боли и тоски, что у него защемило сердце.
– Отпусти меня, Хоксли, – прошипела Мора, – немедленно!
– Но я только хотел…
– Пусти меня. Уходи! – процедила она сквозь зубы, и Гейбриел отступил.
Несмотря ни на что, ему очень хотелось ее утешить, но он сомневался, что она примет его сочувствие, поэтому не стал осложнять ситуацию и отпустил ее руку. Она сердито направилась к дверям и скрылась в доме.
Вот и поговорили…
Судорожно вздохнув, Гейбриел нагнул голову, и устало потер виски. Он знал, что она не обрадуется, увидев его здесь, но никак не рассчитывал на столь бурную реакцию. Если бы Теодосия Роузмонт предвидела, чем закончится их встреча, то вряд ли стала ему помогать.
Вечером в прошлую субботу, после ссоры с Морой, он пришел в дом Мейтлендов, прервав громким стуком крепкий сон вдовствующей герцогини. Разбуженная женщина приняла его не слишком любезно, но, как только он изложил обстоятельства, вся обратилась в слух. Конечно, он не стал рассказывать о том, что произошло между ним и Морой в темном салоне его кареты. Такие вещи едва ли понравились бы ей.
Когда он, наконец, замолчал, пожилая дама задумалась. Какое-то время она расхаживала
– Есть много такого, чего ты не знаешь, мой мальчик, – призналась она, и в ее встревоженном взгляде мелькнуло что-то странное. – Но я не имею права тебе об этом говорить, хоть ты этого и заслуживаешь. Однако если ты действительно беспокоишься за Мору, и она, в самом деле, тебе небезразлична, то у меня есть некоторая идея…
И она рассказала графу про вечеринку в Роузмонт-Холле, предложив ему поехать туда: мол, она использует свое влияние и попробует добиться того, чтобы его включили в список гостей. Поначалу Гейбриел, не ожидавший такого поворота событий, хотел отказаться. Переложив всю ответственность за Мору на вдовствующую герцогиню, он надеялся, в конце концов, справиться с собой, не думать больше о девушке, выбросить все это из головы и зажить прежней жизнью. Он не собирался продолжать копаться в ее проблемах. Но когда пожилая дама сказала, что на вечеринке, скорее всего, будет ухажер Моры, граф не смог остаться в стороне.
В конце концов, кто-то же должен присматривать за упрямой девчонкой, и, похоже, эта задача легла на его плечи. Отец Моры выздоравливал после тяжелой болезни, зять надолго уехал из города, а других близких родственников мужского пола у нее не было. К тому же вдова заинтриговала Гейбриела своим загадочным заявлением. Интересно, о чем намекала? Чего именно он не знал, но заслуживал знать? И какое это имело отношение к Море?
В ближайшие дни он надеялся найти ответы на свои вопросы. Перед отъездом в Роузмонт-Холл он убедил несговорчивого виконта Стоунхерста ненадолго остаться в Лондоне и понаблюдать за Вайолет Лафлер. Вдвоем они наверняка быстро доберутся до сути.
– Это была весьма забавная сценка! – произнес женский голос, в котором сквозила ледяная насмешка.
Отрешившись от своих мыслей, Гейбриел нахмурился и резко поднял голову. Из сада на террасу поднималась Лидия Страттон, виконтесса Лэнскомб. Она неотрывно смотрела на графа, и взгляд ее блестящих глаз был пугающе проницательным.
Кто угодно, только не она! Гейбриел чуть не выругался от досады. В довершение ко всем его неприятностям не хватало только встретиться с этой женщиной! Лорд Лэнскомб был близким другом герцога Мейтленда, и в том, что он с супругой приехал на эту вечеринку, не было ничего удивительного. Однако граф просто не подумал и упустил этот момент.
А раз уж виконт с виконтессой здесь, значит, отпрыск виконта, лорд Страттон, тоже в числе приглашенных. Гейбриел терпеть не мог этого сукина сына. Что говорить, положение складывалось хуже некуда!
Холодную красоту белокурой дамы подчеркивало облегающее вечернее платье из аквамаринового шелка. Постукивая каблучками по каменным плитам террасы, леди Лэнскомб направилась к графу.
– Ничего себе, Хоксли, – промурлыкала она, ехидно скривив полные красные губы. – Впервые вижу, чтобы женщина от тебя уходила. Обычно все происходит наоборот.