Искушение дьявола

Логан Кимберли

Мора слышала, как Хоксли отошел от перил. Когда она проходила мимо, он схватил ее за руку, нежно, но решительно развернув к себе лицом.

– Потому что ты другая.

– С чего ты взял? Ты меня не знаешь.

– Я знаю тебя. Лучше, чем ты думаешь. И потом, это не так просто, Мора. Боль все равно останется.

Глаза Моры опять увлажнились, угрожая ее спокойствию. Она подняла руку и смахнула еще не успевшую пролиться слезинку.

– Тебе не понять. Ты не знаешь, что творится у меня на душе.

Лицо графа потемнело, он слегка встряхнул девушку.

– Погоди-ка. Ты что, в самом деле, считаешь, что свет незаслуженно осудил

только тебя одну?

– Нет, но…

Хоксли не дал ей договорить. Легко оттолкнув ее от себя, он вернулся к перилам и встал, опустив голову, как будто пытался осмыслить что-то важное. Когда он опять взглянул на девушку, ее поразило его искаженное страданием лицо.

– Когда я был маленьким мальчиком, люди уже видели во мне моего отца, – произнес он охрипшим от волнения голосом. – Общество вычеркнуло меня из своих рядов как будущего пьяницу и развратника еще до того, как я повзрослел. Я говорил, что меньше всего хочу быть похожим на отца, но никто не хотел меня слушать. Я ненавидел его всеми фибрами своей души. За то, что он приходил домой по ночам, с запахами духов и спиртного. За то, что мама со слезами умоляла его уделить ей хоть немного внимания, а он поворачивался к ней спиной и уходил. Я твердо решил, что буду другим. Я не хотел иметь с ним ничего общего. – Судорожно сглотнув, он стянул с головы шляпу, швырнул ее на скамью и запустил в волосы пятерню, словно пытаясь собраться с духом, прежде чем продолжить рассказ. – Но аристократы заранее составили обо мне свое мнение. Они следили за мной, как стервятники. Каждый раз, когда я выпивал лишнего или заигрывал с хорошенькой барышней на светской вечеринке, они говорили, что я иду по стопам своего отца. Если я озорничал вместе с другими школьниками, проказничал или приударял за девушками, они понимающе переглядывались: мол, чего вы от него хотите – шальная кровь дает о себе знать! Меня называли Дьяволом во плоти еще до того, как я заслужил это прозвище.

Мора поморщилась. Она и сама считала его «дьяволом», даже не будучи с ним знакома. Ее сердце трепетало от жалости. Хоксли открывал перед ней свои душевные раны, и она догадывалась, что он делает это впервые. Семейные распри сказались на нем, и это ей было хорошо знакомо: она очень болезненно переживала скандалы между мамой и отцом.

Может, рассказать ему все, что ей известно об отношениях его родителей? Почему покойный граф обратился за утешением к ее маме. Наверное, он имеет право это знать.

– Спустя какое-то время, – продолжил граф, не замечая ее минутной задумчивости, – мне надоело с этим бороться. Я устал опровергать предвзятые мнения, впустую доказывать и спорить. И я решил: раз они хотят видеть во мне дьявола, они его получат. – Он взглянул на девушку, и она увидела целый вихрь эмоций, круживший в зеленых омутах его глаз. – Но это всего лишь маска, хотя и очень убедительная. Я увлеченно играл свою роль и, конечно, далеко не безгрешен. Но я не дьявол, каким все меня считают.

Он опять подошел к ней и отвел с ее щеки выбившуюся прядь волос.

– Так что, как видишь, я тебя понимаю лучше, чем кто-либо другой. Мне известно, что такого рода протест не решает проблему. В конце концов, ты станешь еще более несчастной, потому что будешь не в ладах с собой. А так жить очень тяжело – ты будешь, обречена на одиночество.

Мора ощутила комок в горле. Как часто она страдала от одиночества и отчужденности? Даже с Джилли и Эйми ей было непросто, она

всегда держалась особняком. Нет, она не сомневалась в их любви, но сестры были гораздо ближе друг к другу, чем к ней – возможно, потому что они в отличие от нее иначе смотрели на какие-то вещи: то, что было важным для нее, казалось им ерундой.

Как будто угадав, о чем она думает, Хоксли опять заговорил, озвучивая ее мысли:

– Я отдалился от всех, Мора. Отстранился от всего. Меня больше ничто не интересовало. Все изменилось в ту ночь, когда ты забрела в кабинет лорда Графтона. – Он провел большим пальцем по ее нижней губе, потом взял ее за подбородок и посмотрел ей в глаза. – Впервые я ощутил связь с другим существом. Почувствовал, что встретил человека, который способен меня понять.

Мора вспомнила, что в тот момент она испытала то же самое. Это был момент мощного притяжения, взволновавший и потрясший ее. В последние месяцы она боролась с этим чувством, пыталась его отрицать. Но безуспешно.

– Ты не такая, как твоя мать, Мора, и я не такой, как мой отец. То, что с ними случилось, не имеет к нам никакого отношения. Теперь я это понимаю. Мне хочется, чтобы ты это тоже понимала.

Она поймала его руку и приложила ладонью к своей щеке. В ее взгляде читалась мольба.

– Я понимаю. Но… я не понимаю другое. Я не давала тебе повода ходить за мной. Я набрасываюсь на тебя с упреками и отталкиваю от себя, а ты все равно продолжаешь меня спасать. Ты постоянно возвращаешься ко мне. Почему?

– Если бы я знал! – Нагнувшись, он коснулся лбом ее лба и, обхватив упругие бедра Моры, крепко прижал ее к себе. Жар, исходивший от его мускулистого тела, обжег ее. – Я только знаю, что хочу тебя. И не могу сдержать своего желания.

От этого признания по жилам Моры прокатилась теплая волна.

– Т-ты наверняка и раньше хотел женщин. Разве я чем-то от них отличаюсь?

– Да, отличаешься. – Он тронул губами ее висок – мимолетная ласка, почти благословение. – Конечно, я и раньше хотел женщин, но никогда мое желание не было таким сильным. Здесь нечто… большее.

– Большее? – еле выдохнула она, но он услышал и, откинув голову назад, снисходительно улыбнулся.

– Большее, – хрипло повторил он.

Пульс Моры участился, во рту пересохло от нарастающего желания. Она честно призналась самой себе, что испытывает то же, что и он. Какой смысл это отрицать? Зачем бороться с собственными чувствами, идти против зова сердца?

Медленно и неуверенно она подняла руки и обняла его за шею.

– Я тоже хочу тебя… Гейбриел.

Ее робкое признание было встречено молчанием, вызванным внезапным потрясением. Девушка с трепетом ждала его реакции. Она видела, как раздуваются ноздри Хоксли, а высокие скулы окрашиваются лихорадочным румянцем.

– Это правда? – хрипло спросил он. – Ты уверена? Она кивнула:

– Абсолютно уверена.

В следующее мгновение она оказалась в его жарких объятиях и ощутила на своих губах страстный, нежный и требовательный поцелуй. Они с жадным упоением ласкали друг друга языками, и Мора, в конце концов, почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Ей пришлось прильнуть к нему, чтобы не упасть.

Внезапно она очутилась в воздухе и поплыла – он вновь подхватил ее на руки, прижал к своей сильной груди и понес к скамейке. Там он опустил девушку на сиденье и лег сверху, прижав ее спину к мягким подушкам, не прерывая взаимного обмена ласками и поцелуями.