Искушение Кассандры
Шрифт:
— Как же он откроет без магнита? — пожал плечами Карасев.
— Одну минуточку! — ответил сторож и побежал обратно в свою каптерку.
Вскоре он появился с отверткой и стулом. Взобравшись на стул, он где-то с минуту орудовал над дверью, после чего спрыгнул и откинул крючок. Берестов пнул входную дверь, и приятели взошли в вестибюль.
— Надеюсь, на пульт пересдавать не будем? — спросил Берестов.
— Да нет, все на пульте! — успокоил сторож. — Я замкнул датчик от входной двери.
Карасев оглянулся и увидел над
— Вот видишь, вполне можно обходиться и без магнита.
Все трое прошли в каптерку сторожа. В ней горел обогреватель, работал телевизор, а на подоконнике закипал чайник. Гостям такая обстановка понравилась. Вахтера тоже ничуть не смутило, что ребята из отдела по особо важным делам несколько подшофе и в авоське у них что-то звенит. Удостоверений сторож не потребовал, а Берестова явно принял за начальника.
— За фигурами будете наблюдать? — осклабился Коробков. — Они такие, за ними нужен глаз да глаз.
— Какие это такие? — насторожился Карасев…
— А… — открыл было рот Коробков, но Берестов предостерегающе поднял палец.
— Стоп! Все расспросы потом. Сейчас нужно срочно вызвать экспертную группу. — Берестов деловито достал сотовый и всучил его Карасеву. — Давай, кто у тебя там сегодня дежурит? Позвони из вестибюля, а я как раз поговорю с…
— …Василием Петровичем, — подсказал сторож.
— С Василием Петровичем, — подмигнул Берестов и полез в пакет за бутылкой.
Карасев вышел из каптерки и набрал телефон драмтеатра.
— Спектакль уже закончился?
— Давно.
— Свиридова уже ушла?
— Пес его знает! Поискать?
На том конце провода на три минуты канули в небытие. После чего звонкий веселый голос произнес:
— Елена Свиридова слушает!
— Это я, — коротко сказал Тарас. — Какие у тебя планы на вечер? Может, они совпадают с моими?
— Ты хочешь пригласить в ресторан?
— Лучше! В музей!
На том конце провода покатились со смеху.
— На ночь глядя в музей? Это романтично.
— В таком случае, бери Галку за жэ — и в художественный музей! Но учтите, вы не актрисы, а эксперты в звании лейтенантов милиции.
Трубка темпераментно взвизгнула, и Карасев понял, что с допросом нужно поторопиться. Когда он вернулся в каптерку, на столе уже стояли откупоренная бутылка и тарелка с нарезанной колбасой и помидорами. Мужики явно времени не теряли.
— Экспертная группа сейчас прибудет, — доложил Карасев и тут же получил в одну руку стакан, а в другую ломтик помидора.
— За экспертизу! — коротко произнес Берестов и опустошил стакан.
Вслед за ним опустошил посуду и сторож, а Карасев только слегка пригубил.
— Скажите, Василий Петрович, — спросил он у Коробкова, — как в одно из дежурств на вас оказался сюртук Петра Первого и шляпа Берии?
Сторож сморщил лоб и перестал жевать.
— Когда
Берестов незаметно подмигнул Карасеву и снова разлил по стаканам, причем сторожу полнее других.
— Вздрогнем, господа!
Господа вздрогнули, и у сторожа шаловливо заблестели глаза.
— Вспомнил! Было такое дело! Обогреватель у меня под утро перегорел. Я замерз как цуцик. Ну что оставалось делать? Позаимствовать у царя сюртук, а у Берии шляпу. Им-то все равно, один черт — они из воска.
Берестова затрясло от смеха, а Карасеву пришлось давить улыбку.
— А очки вы зачем брали? Тоже для тепла?
— Не! Очки для понта! — расплылся в улыбке Василий Петрович.
— Для понта? — удивился Карасев. — А перед кем?
— А… я в них в магазин ходил.
— В очках?
— В очках, в сюртуке и в шляпе! Очень удобно! Отпускают без очереди в любом магазине. Потому что царей на Руси всегда уважали!
Берестов больше не мог сдерживаться и начал, трясясь, скатываться со стула. Карасев показал ему кулак, и Леонид тактично выкатился в коридор.
— Ну и куда вы потом дели очки? — продолжал расспрашивать Карасев, изо всех сил сохраняя серьезность.
Коробков виновато наклонил голову и развел руками.
— Посеял, значит, — догадался Карасев. — А что это за история была, когда великую княжну Марью облили вином?
— Это не в мою смену! — замотал головой Коробков, и масляные глазки его забегали.
— А Смирнов уверяет, что в вашу.
Сторож задумался и покосился на бутылку. В каптерку тут же молча вошел Берестов, который, видимо, подслушивал за дверью, и деловито разлил остатки. Не произнеся ни звука выпил и так же внезапно удалился, как мавр, сделавший свое дело. Сторож тоже выпил, занюхал рукавом, и глаза у него собрались в кучу.
— Значит, это не вы облили великую княжну вином?
— А! Я понял, про кого вы говорите! Это про ту молоденькую бабенку, которая с Николашкой? Не! Это не я облил. Это Федька! Я ему говорю: «Не тронь, бабу-то», а он мне: «Нет. Она мне нравится. Я ее угощу». Ну Николай ему ногу и подставил. Федька споткнулся и стакан на княжну опрокинул.
За дверью послышался судорожный стон, и Карасев подумал, что в следующий раз не возьмет Берестова — не умеет себя вести во время допроса.
— Что за Федька? — напирал Карасев, хмуря брови.
— Ну брательник мой двоюродный. Он с женой поругался и пришел ко мне ночевать. Ну мы с ним и… это дело и отметили.
«Так-так, — соображал Карасев, — да здесь проходной двор».
— Ну а к другим сторожам тоже приходят двоюродные братья?
— Про других сторожей сказать не могу. Знаю только, что Агафонов справлял здесь свой день рождения. Они с гостями стащили с постамента пулемет «максим» и покатили его на площадь, делать, значит, революцию. Но прохожие вызвали милицию и их забрали. После этого Агафонова уволили.