Искушение Кассандры

Андрюхин Александр Николаевич

Уголки губ ее уныло опустились.

— А она проверяла только мой кабинет?

— Да нет, не только ваш — все кабинеты проверяла. Дело не в этом. Дело в том, что из вас двоих кто-то, мягко говоря, говорит неправду.

— А это так важно, — поморщила она носик, — оставляла я открытым кабинет или не оставляла?

— В этом деле важно все. Вспомните, Екатерина Алексеевна, когда вы пришли в то утро, ваш кабинет действительно был открытым?

Александрова погрузилась в задумчивость.

— Честно говоря, не помню.

— Нужно вспомнить!

— А если не вспомню, меня казнят? — стрельнула она

глазками.

Карасев улыбнулся и вынул из кармана визитку.

— Вспомните — позвоните! И еще я хотел у вас спросить: кто из сотрудников музея знал, что входную дверь можно заблокировать при помощи магнита?

— Практически все! — ответила девушка. — Мы все по очереди сдаем музей на пульт и знаем, что после того, как объект примется, удобнее заблокировать магнитом дверь и спокойно выйти из музея, чем потом волноваться и перезванивать из дома. Весь персонал музея знал, что магнит лежит на шкафу, а пластилин на «Рубине»…

В это время в кабинет заглянул Саша и молча поманил пальцем. По его виду было заметно, что следов накопали много.

— Ну что? — спросил Карасев, после того как они вышли в коридор.

— На ручке внутренней двери пальчиков навалом. Самые последние отпечатки директрисы. Следы туфель на площадке перед дверью тоже ее. В предбанник она не выходила. Видимо, подходила к двери, чтобы ее запереть. Ее ладонь на ручке видна очень четко. Последние, кто был в предбаннике, это мужчина в кроссовках сорок второго размера и женщина в туфлях тридцать шестого размера. Мужская рука со шрамом на ладони обнаружена и на ручке первой входной двери. Она, по всей видимости, того, кому принадлежат кроссовки сорок второго размера. Не исключено, что мужчина с женщиной выходили вместе. Но входили они, по всей видимости, через центральный вход, потому что снаружи его отпечатков нет. Зато снаружи на дверной ручке отпечатки другого мужчины. У него кулачища с пивную кружку. В предбаннике найден и его частичный след ботинка сорок седьмого размера. Кроме того, есть еще часть следа женских кроссовок тридцать седьмого размера.

— Понял! — коротко произнес Карасев и быстро набрал сотовый Берестова.

— Леонид Александрович у аппарата, — услышал он в трубке.

— Леня, какой размер кроссовок носишь? — спросил Карасев.

— Сорок второй, — удивленно ответил Берестов.

— А Галка?

— На вид тридцать пятый! Хотя нет! Говорит, тридцать шестой! Но маломерки.

— Шрам у тебя на ладони есть?

— Шрам? Сейчас посмотрю. Слушай, е-мое! Где это я так порезался?

Карасев отключил сотовой и приказал:

— Следы сорок второго и тридцать шестого размера проигнорируйте и отпечаток мужской руки со шрамом — тоже. А лапу с пивную кружку и след кроссовок тридцать седьмого размера можете оформлять. Ну что еще интересного? На «Рубине» есть какие-нибудь отпечатки?

— Только твои. Если хочешь — оформим. А вот насчет пластилина… У директрисы все чисто. А у Михайловой под ногтями частички коричневого пластилина.

24

В ту же минуту Карасев направился к Михайловой. Однако у дверей его тормознул Саша.

— Связку ключей мы осмотрели. Никаких следов парафина не обнаружено. Так что сказать не могу, снимали с ключа от черного хода копию или нет.

Если снимали, то потом очень тщательно промыли растворителем. Могу ручаться только за одно: после того как связку промыли в растворителе, ключом от входной двери больше не пользовались. Усекаешь?

— Как же не пользовались, когда я сегодня лично отпирал дверь? сощурился Карасев.

— Я про это и толкую, что царапины на ключе только сегодняшние. После соприкосновения с растворителем металл покрывается тоненькой пленкой. На этой пленке, кроме сегодняшних свежих царапин, больше нет никаких. Следовательно, от дня промывки и до сегодняшнего дня ключ ни разу в употреблении не был. Если хочешь, мы возьмем связку в лабораторию и исследуем более тщательно.

— Пожалуй, не стоит, — пробормотал Карасев и толкнул дверь с надписью «Заместитель директора».

Когда Карасев без стука вошел в кабинет Михайловой, она вздрогнула. Это не могло ускользнуть от глаз следователя.

Кабинет «ключницы» был весьма просторным. Везде по углам стояли экспонаты: от костей мамонта до миниатюрных бронзовых статуэток. На столе было разложено с полсотни бирок и ярлыков с какими-то музейными номерами. Тут же стоял пузырек с клеем и лежала новенькая коробка с пластилином. Именно на нее в первую очередь обратил внимание следователь. Михайлова сидела над раскрытой тетрадкой и что-то писала.

— Добрый день, Зоя Павловна, — вежливо улыбнулся Карасев, не упуская из виду ее растерянности по поводу его визита. — Я зашел к вам узнать, закончили ли вы опись экспонатов музейного фонда.

— Да, опись я завершила, — кивнула она. — Сейчас подвожу итоги: сравниваю новый список со старым. Так что точно о состоянии музейного фонда на этот год я могу вам сказать только завтра. Но по предварительным данным, кажется, все на месте.

Карасев сел в стоящее у стола кресло и уставился на коробку с пластилином.

— Зоя Павловна, у кого еще могут быть ключи от черного хода, кроме вас?

— Ни у кого, — ответила Зоя Павловна.

— Но должны быть дубликаты ключей хотя бы из соображений противопожарной безопасности.

— Понимаете… — замялась Михайлова. — Черным ходом мы практически не пользуемся. Даже когда три года назад потерялась связка ключей от запасных дверей и от калитки, мы не ощутили большой утраты. От дверей у меня, правда, остались запасные ключи на связке. Но один ключ от внешней двери не подходит. Вы, наверное, уже убедились. От калитки ключа давно нет. Понимаю, что это безобразие, но что делать? Мы собирались сменить замки на дверях, но никак не можем изыскать средства. Наш музей настолько беден, что у него нет денег даже на замки.

— И как же вы все эти три года ходили во двор?

— Через улицу. Калитка, по счастью, оказалась незапертой.

— А обе двери черного входа, значит, были запертыми?

— Разумеется.

— Вы уверены?

В глазах Зои Павловны появилось удивление.

— Ладно, пока опустим, — улыбнулся следователь. — Но почему у вас от одной двери и от калитки было по одному ключу, а от другой — два?

— Вы знаете, — пожала плечами Зоя Павловна, — от одной двери было даже не два, а целых три ключа. Почему так получилось, я не знаю. Ну, терялись ключи… Какие-то терялись, какие-то нет. Знаете, как это бывает…