Искушение учителя. Версия жизни и смерти Николая Рериха
Шрифт:
— Понимаю.
— Повторяю последний раз: мне нужна эта тетрадь. Немедленно! Сейчас же! И, чтобы вам было окончательно все понятно, знайте: это приказ товарища Сталина!
— А что мне Сталин? — Нет, как хотите, все-таки неисправимым идеалистом был Глеб Иванович Бокий… Идеалистом и взрослым ребенком. — Меня Ленин на это место поставил!
Нарком Ежов задохнулся от изумления и, не найдя никаких слов, нажал невидимую кнопку на боковой панели письменного стола.
В кабинете появилось трое громил в синих галифе, сапогах, белых рубашках, которые пересекали (последняя новинка!) широкие
Одному из громил Николай Иванович Ежов указал взглядом на Бокия.
Неторопливо, вразвалочку подойдя к Глебу Ивановичу, заплечных дел мастер, усмехнувшись, коротко размахнулся и нанес сокрушительный удар в челюсть своей жертвы.
Бокий, отлетев на несколько метров назад, упал, стукнулся об пол затылком и, теряя сознание, перевернулся на бок, инстинктивно выплюнув на ковровую дорожку сгусток крови с выбитыми зубами.
Двое громил, подхватив бесчувственное тело под мышки, поволокли его к двери.
Сидя за своим столом, Николай Иванович Ежов часто, воспаленно дышал, бисеринки пота покрывали его лицо: он испытал почти сладострастное наслаждение от только что увиденного.
Через несколько часов в рабочем кабинете Бокия и на его квартире были произведены обыски. Неизвестно, нашли или нет люди Ежова «Черную тетрадь», так необходимую товарищу Сталину для новых показательных процессов, которые он замышлял. Никаких свидетельств и архивных документов на этот счет нет. И все-таки трудно представить, чтобы «Черная тетрадь» Бокия, в которую собирался компромат на первых лиц партии и правительства с 1921 года, исчезла бесследно…
Седьмого июля 1937 года Глеб Иванович из НКВД не вернулся. И хотя в тот день из его «учреждения» больше никуда никого не вызывали, арестов не было, — всем было ясно: не сегодня, так завтра.
Надо было спасать научный архив, разработки и заготовки, прежде всего документацию нейрохирургической лаборатории Барченко. Ее формальный заведующий Евгений Евгеньевич Гоппиус срочно вывез оттуда несколько ящиков, в которых эта документация хранилась, к себе на квартиру. Но увы, было уже поздно.
В ближайшие дни последовали аресты и ведущих сотрудников бывшего спецотдела, и руководящих членов «Единого трудового братства»: Барченко, Москвина, Гоппиуса, Эйхманса и других. И в помещениях отдела, и в лаборатории нейрохирургии, и на квартирах арестованных были произведены тщательные обыски — машинами увозилось в неизвестном направлении оборудование, документация, черновые записи — все; среди исчезнувшего был и архив Александра Васильевича Барченко, обнаруженный на квартире Гоппиуса.
И тут же началось следствие по делу «Единого трудового братства», в котором оказались «недобитки реакционной буржуазной науки» и, само собой разумеется, опаснейшие «враги народа».
Какими методами велось следствие, можно представить по протоколам допросов Бокия. Это тяжкое, невыносимое чтение… Лишь один фрагмент, чтобы современные читатели… Что? Оглянувшись во мрак социалистического бытия своей родины, сказали себе: «Господи! Да минует нас чаша сия!..»
На допросе первого июля 1927 года Глеб Иванович «показал»:
Конкретного плана совершения теракта у нас не было.
После такого «признания» — атомной бомбой, произведенной в оккультной лаборатории, того и гляди Кремль сокрушат к чертовой матери вместе с коммунистическими вождями! — сами понимаете, дамы и господа, а также товарищи, церемониться с подобными «врагами народа» не приходится. Да и «хозяин» торопил: у него много неотложных дел чрезвычайной государственной важности, а тут под ногами какие-то мистики путаются.
Суд над всеми изобличенными членами «Единого трудового братства» и их сообщниками был скорый и беспощадный: всем по разным пунктам 58-й статьи Уголовного кодекса Российской Федерации — высшая мера! Расстрел… И приговор привести в исполнение немедленно.
— Немедленно! — затопал маленькими ножками Николай Иванович Ежов и трусцой засеменил в расстрельный подвал Лубянки, чтобы лицезреть «умертвление» собственными глазами.
«А этого Бокия — я сам!..»
И что же? Все напрасно? Все бесследно?.. Нет, прогресс не остановить. Какие, в сущности, пошлые слова!
К немедленному исполнению Строго секретно Конфиденциально
1. Кадры среднего звена реорганизованного сводного отдела Четвертого управления НКВД — бывший спецотдел — сохранить полностью.
2. Сохранить всю научную документацию, все разработки и спецлитературу по оккультной тематике.
3. Сохранить все оборудование, то есть техническую базу.
4. Создать на основе этих трех пунктов научно-исследовательский центр или институт, который будет в дальнейшем заниматься изысканиями только в этой области.
5. Образовать специальную комиссию ведущих работников НКВД, связанных в своей деятельности с наукой, из ученых, специалистов высшего класса, сведущих в этой специфической области, взяв с каждого строжайшую расписку о неразглашении государственной тайны, поручить этой комиссии разработку всех параметров будущего института и смету первоначального финансирования.
6. Представляется целесообразным будущий научный центр вывести за пределы Москвы, и, поскольку мы уже создали 13 научных центров разного профиля, но ориентированных на разработки в области военных изысканий, в закрытых документах именовать новый центр «Объектом-14».
7. Все предварительные работы завершить в трехмесячный срок.
Личную ответственность за исполнение вышеизложенного возлагаю на тов. Ежова.
И.Сталин 24.VII.1937г,
Однако, как ни старался Ежов, сохранить кадры среднего звена бывшего спецотдела при ОГПУ полностью не удалось.