Искушение. Книга 2. Старые письма
Шрифт:
«Уже пять лет празднуем Победу, а Война никак не закончится», — со вздохом подумал майор Ильин, — «хоть бы побыстрее этого Йобыка [19] взяли. Хорошо Буяну — щиплет себе травку да лес удобряет».
Все части МГБ и МВД Таллинна были брошены на поимку этого «Соловья» — одного из последних командиров «лесных братьев». Да что Таллинна, местным доверили только в оцеплении стоять, а саму же операцию проводили спецы из Москвы. Появился Йобык около года тому назад. Ильину, как начальнику ГУШОСДОР-а [20] Эстонии, довели полную ориентировку на Эрика Сиила по прозвищу Соловей. У него была типичная для «лесного брата» биография. В 1940-м, скрывался в лесу, чтоб не призвали в Красную армию, а при немцах сразу записался в дружину «Омакайтсе» [21] .
19
"O"obik (эст.) — соловей.
20
ГУШОСДОР — главное управление шоссейных дорог.
21
Omakaitse (эст.)— «Самооборона» — эстонская добровольная военизированная организация, действовавшая в годы Второй мировой войны на стороне Германии. Численность членов организации в 1943 году превысила 40 тысяч человек. «Омакайтсе» занималась уничтожением евреев, сторонников советской власти, несение караульной и конвойной службы (в том числе в концлагерях).
22
Отто Скорцени — оберштурмбаннфюрер СС, немецкий диверсант. Самая известная операция Скорцени — освобождение из заключения свергнутого Бенито Муссолини.
Он огляделся и со вздохом вынужден был признать, что это не лес — это поганое болото. Именно поганое. Вчера двух бойцов чуть не засосало. Торфяники в этом месте тянулись до самого Пярну. Он посмотрел на часы. Аккуратные американские, они ладно сидели на руке. Часы эти служили ему исправно вот уже пять лет. В 45-м в Австрии Иван «махнулся» с американским капитаном. Американцу тогда достался отличный перочинный нож, с которым Ильин не расставался с 1941 года. В 39-м его отправили на Западную Украину оборудовать пограничные заставы на новой границе. Однажды, в мае 41-го, попав по делам во Львов, Иван купил его на рынке у старого еврея, который клялся «здоровьем любимой тещи, что ножичек послужит пану офицеру не один год». Действительно, сталь была отменная, а шильцем с отверстием для нитки Ильин чинил себе сапоги всю войну. Ни за что бы не расстался с ним, но, к сожалению, ничего больше в кармане не оказалось, когда вечером в горном Лицене [23] они вместе с союзниками отмечали конец Войны.
23
Лицен (нем. Liezen) — город, окружной центр в Австрии, в федеральной земле Штирия.
На часах было уже 9 вечера.
— Пора и смене уже быть, — пробормотал Ильин.
Тут до него донесся громкий шорох шагов человека, который не таясь шел по лесу, и перед Иваном возникло вечно недовольное лицо его заместителя — лейтенанта Еременко. Ему предстояло стоять в пикете до полуночи.
После дежурных: «Пост — сдал, пост — принял», Иван вскочил на Буяна. На немой вопрос в глазах зама: «Куда на ночь глядя?» — Ильин крикнул уже отъезжая:
— Василий, я на хутор смотаю, что-то кашевар задерживается. В случае чего, провиантом у чухны разживусь!
— Иван Кирилыч, ты не торопись, время еще есть. Может, удастся сальца у хуторских купить! Только не «пекка».
Здесь, в глубинке Эстонии, хохлятское естество лейтенанта Еременко пребывало в раю. На хуторах можно было купить хорошего соленого свиного сала. Одна беда, гордостью эстонцев был их «пекк», то бишь — бекон, который по их словам, буржуазная Эстония
Буян вышел на просеку, по которой пролегала дорога, поросшая молодым березняком. Ильин каблуками предложил коню поспешить, на что норовистое животное, всхрапывая и тряся гривой, не спеша потрусило по просеке.
Лес поредел, и дорога побежала вдоль болота. Мохнатые изумрудные кочки кое-где украшали шляпки грибов. Идиллию нарушала гладь черной мертвой воды, которая виднелась из-за кустов и зеленых кочек.
Дорога уперлась в достаточно свежую гать. Иван спешился и повел лошадь под уздцы. Гать была настлана мастерски. Дорога, положенная через топь, была прочна и почти не проседала под ногами. «Наверняка, немцы, — подумал он про себя, — нескоро мы научимся так строить». Он, построивший не один мост и не одну переправу, считал немцев непревзойденными строителями и всегда отзывался о них уважительно. За это его не раз «прорабатывал» полковой комиссар.
Болото упиралось в берег, который круто поднимался вверх. Метрах в ста от торфяника, на склоне начиналась опушка леса. Лес был странный. Он состоял из двух ярусов. Нижний представлял собой кустарник, который плотной зеленой пеной листвы скрывал лесную чащу. Над листвой кустарника зелеными холмами поднимались кроны огромных вековых дубов. Иван удивился соседству болота и лесных исполинов. За последние годы он повидал немало болот, но, как правило, их окружал широкий пояс из мелких больных березок, осин и ольхи.
Колеи дороги двумя оранжевыми лентами засохшей глины растворялась в зеленых зарослях.
— Странно, — пробормотал себе под нос Ильин, — дорога без просеки. Не заблудиться бы.
Буян храпел, мотал головой. Иван отвернул коня от леса. Достал последний обсыпанный крошками табака кусок рафинада и дал лакомство испуганному животному. Послушно «схрумкав» сахар, Буян успокоился, и Ильин вскочил в седло. Он и сам ощущал беспокойство. Стояла неестественная для летнего леса тишина. Казалось, даже комаров стало меньше. Птицы не пели.
Иван скинул ППШ [24] с шеи, снял его с предохранителя. С автоматом, направленным стволом вверх, в одной руке и поводьями — в другой, он осторожно направил коня в чащу.
Напряжение передалось лошади. Буян уже не храпел. Он шел вдоль дороги по мягкой траве совершенно бесшумно. Ивану показалось, что он вплывает в чащу леса. Золотистые лучи предвечернего солнца яркими полосами прорезали зеленый сумрак. Напряжение нарастало. Неприятное тихое хихиканье, прозвучавшее сверху, заставило майора вздрогнуть и непроизвольно нажать на спуск.
24
7,62-мм пистолет-пулемёт образца 1941 года системы Шпагина (ППШ) — советский пистолет-пулемёт, разработанный в 1940 году конструктором Г. С. Шпагиным. ППШ являлся основным пистолетом-пулемётом советских вооружённых сил в Великой Отечественной войне.
Треск выстрелов слился с нечеловеческим визгом. Чье-то тело с шумом рухнуло из кроны вниз. Пролетая мимо, это существо когтистой лапой вырвало клок мяса из крупа Буяна. Несчастная лошадь, заржав, рванулась и понесла. Чтобы не остаться без глаз от хлещущих веток и не свалиться с лошади, Ильин прижался к ее шее и зажмурился.
Через несколько минут бешеной гонки они вырвались из леса, и Иван смог открыть глаза и натянуть поводья. Буян встал на дыбы, чуть не сбросив седока. Пытаясь удержаться в седле, Ильин оперся на круп лошади и почувствовал под пальцами горячую кровь. Он спешился и успокоил коня. Когти оставили на крупе три глубокие рваные раны. Крови было много, но крупные сосуды не повреждены.
— Ну-ну, родной, это только задница! До свадьбы заживет! Сейчас перевяжу тебя, а завтра к ветеринару, — приговаривая так, Ильин снял нательную рубаху, разорвал ее на длинные лоскуты и кое-как перевязал рану. Повязка быстро набухла от крови, но кровотечение удалось остановить.
Лошадь вынесла его на лесную поляну. Удивительно высокая трава поднималась по грудь. Лес окружал поляну плотной стеной. Солнце уже скрылось за деревьями, но вокруг было достаточно светло. Иван поймал себя на мысли, что не может сориентироваться. На вечернем прибалтийском небе не было ни одного облачка.