Искуситель (часть 3)
Шрифт:
– Но моя невеста, барон?
– Быть может, погорюет, поплачет, а там утешится и выйдет замуж за другого.
– За другого?
– вскричал я.
– Как за другого!
– Да так, как все выходят. Мне это казалось всегда до такой степени невозможным, что я не вдруг понял барона. Иногда приходило мне в голо ву, что я могу по какому-нибудь несчастному случаю ли шиться моей невесты, но чтоб она вышла замуж за когонибудь другого, кроме меня, да этого я не мог себе и пред ставить.
– Чему ж ты удивляешься?
– продолжал барон.
– Ну да! Она утешится
– Утешится!
– повторил я.
– Нет, барон, она не пере живет моей измены, это убьет ее!
– И, полно ребячиться, Александр! Я тебе говорил од нажды, что от любви умирают только те женщины, которые не находят утешителей, а если твоя невеста так хороша, как ты ее описывал...
– О, во сто раз лучше!
– Так почивай, мой друг, спокойно: ты ее не убьешь, она не умрет, и, почему знать, может быть, лет через два дцать ты встретишь чопорную деревенскую барыню, которая, указывая на толстого помещика в полевом кафтане и кожаном картузе, скажет: "Как я вам благодарна, Александр Михайлович! Я так счастлива с моим Кузьмою Фомичом! У нас пятнадцать человек детей, семьсот душ и триста десятин господской запашки!.."
– Эх, перестань, барон, - прервал я, - твои шутки не сносны. Да знаешь ли ты, холодная душа, как я люблю мою невесту? Знаешь ли ты, что эта любовь - жизнь моя? От одной мысли, что Машенька может принадлежать другому, кровь леденеет в моих жилах! Нет, нет! Называй меня жестоким, неблагодарным, бездушным, чем хочешь, а я не покину моей невесты. Пусть Надина требует от меня воз можного: я готов умереть, чтоб спасти ее, но остаться жить без Машеньки, отказаться навсегда от этого ангела... Нет, нет! Это невозможно!
– Послушай, Александр, - сказал барон, - ты мне жалок и смешон. Да разве ты не видишь, что для тебя нет средины? Исполнишь ли ты долг честного человека или оставишь бедную Надину на произвол судьбы, во всяком случае тебе должно навсегда отказаться от твоей невесты. Неужели ты думаешь, что тебе можно будет жениться на Машеньке, когда Днепровский подаст просьбу о разводе, когда этот постыдный процесс сделается известным всей России, когда твой опекун и твоя невеста прочтут решение суда, в котором, со всей беспощадной подробностью судейского приговора, будет сказано, что, по просьбе мужа, статская советница Надежда Днепровская, за непозволительную и законопреступную связь с таким-то...
– Перестань, бога ради, перестань!
– вскричал я с ужасом.
– И это будет напечатано?
– Разумеется.
– И мой опекун прочтет это?.. О, ты говоришь правду, барон! Все для меня кончено! Машенька, Машенька! Я упал почти без чувств на канапе, грудь моя разрывалась от рыданий, слезы текли рекою. Мне все представилось в эту ужасную минуту: презренье старика, которого я привык любить как отца родного, горесть жены его, моей второй матери, а Машенька, подруга моего детства, моя первая любовь, невеста, сестра моя!.. Боже мой, боже мой!.. Барон вынул свои часы и, смотря на них с насмешливой улыбкою, не говорил ни слова.
– Ну!
– сказал он наконец.
– Вот ровно четверть часа, как ты каешься в своих
– Да, ты прав, мой друг!
– вскричал я с отчаянием. Я должен быть мужчиною, я спасу Надину, а там - а там я знаю, что делать!
– Насилу-то мы решились, - сказал барон, - а я уж ду мал, что этому и конца не будет. Ну, если бы я был на твоем месте, если б это прелестное создание... Да что тут говорить!
– Но почему ты думаешь, - прервал я, - что Надипа решится бежать со мною за границу?
– Потому что ей не осталось ничего другого делать, потому что она гораздо решительнее тебя и наконец потому, что с тобой она готова на край света. Но мы так далеко не поедем.
– Все это одни предположения.
– Потрудись прочесть эту записку, и ты увидишь, что за Надиной дело не станет. Барон подал мне клочок бумаги, на котором было написано несколько строк карандашом. Я узнал руку Днепровской, но с трудом мог разобрать следующие слова: "Мы погибли, Александр!.. Муж мой все знает... Я не скажу, что ты остался у меня один в целом мире - нет! У нас есть истинный, бесценный друг. Следуй во всем его советам: он один может спасти нас!.. О, Александр! Сердце мое перестает биться, когда я думаю... но нет, нет! Ты не покинешь своей Надины".
– Ну!
– сказал барон шутя.
– Кажется, на основании этого верющего письма я имею полное право отвечать за Надину? Я должен был еще раз прочесть эту записку, чтоб понять ее. Голова моя кружилась, в ней не было ни одной ясной мысли. Эта внезапная перемена моего положения, побег за границу, вечная разлука с Машенькою - все это походило на какой-то тяжкий, зловещий сон.
– Но когда же мы должны бежать?
– спросил я наконец робким голосом барона.
– Чем скорей, тем лучше.
– Да неужели сегодня?
– И почему нет? Сегодня!.. Меня обдало с головы до ног морозом. Пред ставьте себе человека, который надеялся прожить еще нес колько дней и которому скажут, что он должен умереть через минуту. - Сегодня!
– вскричал я.
– Да разве это возможно? А почему же нет?
– повторил барон. Я совсем без денег. Сколько тебе надобно? По крайней мере, десять тысяч. Я привезу тебе двадцать. Но мне нужна подорожная. На что? Плати везде двойные прогоны, и тебя повезут в лучше всякого курьера. - Но разве я могу отправиться в чужие края, не имея |заграничного паспорта? Меня могут везде остановить. Да, это правда, паспорт тебе необходим.