Искусная ложь
Шрифт:
'Могу я предложить тебе напиток?' Я спрашиваю. «У меня есть вино».
«Ооо, я бы хотела стаканчик». Она прыгает через комнату и роняет свою тощую задницу на кушетку. Она такая стройная. Я заглядываю через плечо на свою фигуристую задницу и хмурится. Никакие упражнения не могут ее уменьшить.
Я наливаю два стакана и передаю один Люси, усаживаясь рядом с ней. 'Рада встрече.' Я поджариваю тосты, и Люси смеется, следуя их примеру, прежде чем мы оба сделаем глоток и коллективно вздыхаем, смеясь и падая обратно на диван. «Почему кажется, что у тебя был такой же день, как у меня?» Я спрашиваю. Она нашла
Люси фыркает. «Мое утро было восхитительным. Я устроился на работу и пошла по магазинам, чтобы отпраздновать.
'Зачем?'
«Приехали оба моих родителя».
'Это плохо?' Я бы хотел, чтобы оба моих родителя просто приехали. Меня охватывает печаль, и я провожу слишком много мгновений, принимая, что этого никогда не произойдет. Папы, конечно, больше нет с нами, и я была бы удивлена, если бы мне удалось когда-нибудь заставить маму покинуть душные пределы Хелстона и приехать ко мне.
Люси склоняет голову набок и устало смотрит на меня. «Это плохо когда они пытаются затащить меня обратно к палкам».
– Палкам?
'Сторона запредельного. Самые глубокие глубины английской сельской местности, где моими единственными друзьями были свиньи и гребаные коровы».
Я смеюсь. «Почему они хотят тащить тебя домой?»
«Естественное развитие». Она вздыхает, делая еще один глоток вина. 'Мне суждено взять на себя семейный бизнес, но я бы предпочела засунуть гвозди себе в глаза ».
«Я поняла», - тихо отвечаю я, задумчиво прихлебывая. Она чувствует себя в ловушке, и я полностью понимаю это.
«Там большой страшный мир, - продолжает она, - и я хочу в него войти».
Я улыбаюсь, думая, что мы с Люси могли бы стать хорошими друзьями. Ее обстоятельства могут быть разными, но в нашей ситуации мы так похожи.
'Как насчет тебя? Что привело тебя в Лондон?
«Бывший парень, которого я больше не хочу видеть». Я натянуто улыбаюсь, когда она съеживается, вероятно, читая между строк и придя к правильному выводу. «Но прежде всего, как и ты, я хочу попасть в этот большой страшный мир, полный возможностей».
'Повезло тебе.' Она звенит мой стакан. «Как твои родители отреагировали на то, что ты улетаешь из гнезда?»
«Мой отец скончался». Лицо Люси опускается, но я улыбаюсь, пытаясь облегчить ее очевидный дискомфорт . - Я понимаю, что это естественный прогресс. Я вела его бизнес после того, как он умер. Небольшой антикварный магазин . Я свободно использую слово «антиквариат». Я смеюсь, видя его лицо в своей голове, концентрируясь, пока он рассказывал мне, что он делал со старыми часами, когда я была маленькой девочкой. Тогда у меня не было желания уезжать далеко от родителей или крошечного антикварного магазина он казался огромным, когда я была ребенком. Только когда я начала изучать историю, потерялась в сотнях книг в моей библиотеке и получила более широкие познания в словах «антиквариат» и «искусство», что я увидела за пределами представления отца об истории. Теперь часы, дни, месяцы и годы чтения, учебы и мечтаний кажутся глупой тратой моего времени. «Я люблю историю», - тихо говорю я. «Просто вещи с немного большей историей, чем удалось найти папе».
Люси грустно улыбается. "Как он умер ?"
'Опухоль головного мозга. К тому времени, когда они поставили диагноз, было уже
«О, Элеонора, это ужасно».
Я киваю в молчаливом согласии. Я утонула в сочувствии, вызванном внезапной смертью отца. Не прошло и дня, чтобы кто-нибудь в моей маленькой деревне не выразил свои соболезнования, пока я не убедилась, что не осталось никого, кто нас жалел. Я была неправа. Взгляды, шепот, неловкое молчание, которое наступало всякий раз, когда я входила в магазин, и люди следили за мной. Все стало слишком. Это усиливало желание бежать из Хелстона, но чувство вины было столь же сильным. Я не могла оставить маму. Я не могла выйти из магазина. Я не могла бросить своего парня.
– А парень? - неуверенно спрашивает Люси.
Я вскакиваю с дивана, чтобы положить конец этому разговору. «Он отодвинулся от меня и приблизился к моей лучшей подруге», - прямо говорю я, совершенно не проявляя никаких эмоций, когда иду на кухню. Горе ослепляет. И почему-то, хотя Эми «ничего не значила», они с Дэвидом все еще вместе на орбите. Я знаю, потому что моя мать упомянула, что видела их вместе в городе. Так какого хрена этот ублюдок все еще зовет меня?
Взяв вино, я доливаю себе стакан. 'Еще?' Я спрашиваю.
Опустив остаток стакана, Люси протягивает мне его. «Наливай, - приказывает она, заставляя меня улыбаться.
Отлично. Я переливаю оставшееся содержимое бутылки в ее стакан.
Через несколько часов мы смотрим на три пустые бутылки. Сносив первую бутылку вина за считанные минуты, Люси быстрым шагом потащила ее через холл к своей квартире и схватила все алкогольное - это оказалась бутылка красного и несколько дешевых игристых напитков. Мы действительно все перепутали, и наше пьянство тому свидетельство. Я не ела и не принимала душ, а мои рыжие волосы беспорядочно собраны в огромный узел на голове.
Мы говорили об Англию. Мы рассмотрели все мыслимые темы, привели мир в порядок и смеялись над всем этим. Люси и я теперь твердые друзья. Мы также носились по моей квартире под песню Уитни Хьюстон «Я каждая женщина», как пара возбужденных, слегка грустных одиноких психов.
«Мы должны пойти куда-нибудь в эти выходные», - поет Люси. «Боже мой, мы должны полностью покрасить город в красный цвет». Она падает на диван и пытается сесть, держа наполовину полный стакан, чтобы не пролить его. И не получается. "Упс". Она смеется, решая вытянуть шею, прежде чем скатиться с дивана на пол. «Думаю, я немного зол». Она икает и вскакивает на ноги, раскачиваясь на месте. «Ты, Элеонора Коул, - она показывает на меня стаканом, снова икнув, - плохо влияешь на меня ».
Икк. Она вытирает рот тыльной стороной ладони и некоторое время пытается сосредоточиться на мне. «Я чувствую себя немного больной». Она начинает кружить ладонью по животу, ее лицо немного зеленеет.
«О нет, ты ведь не собираешься рвать?» Я протрезвела через секунду, мысль о том, что мой новый коврик украшен рвотой Люси, помогла мне. Я беру ее за локоть и веду в ванную. «Положи голову на унитаз».
Она падает перед туалетом, ее голова безжизненно болтается, и она стонет. «Ооооо, я собираюсь. . . ' Она дергается и рвет, хватаясь за сиденье унитаза, а я пытаюсь удержать ее волосы. Мое лицо морщится от отвращения, когда запах распространяется и загрязняет воздух.