Искусственная мухоловка
Шрифт:
Повару не достать шею Эмбер, он жмётся к ней животом, размахивая руками.
– А ну, иди сюда! – кричу я.
Он не сможет залезть ко мне под стол – но на всякий случай перемещаюсь на другой конец.
Он отбегает от Эмбер.
Я могу следить за ним по его ногам.
Он на противоположном конце от меня. Стучу по полу кулаком. Тварь мчится на звук. Я перемещаюсь обратно. Эмбер бежит ко мне – я вытягиваю руку, хватаю её ладонь и затягиваю под стол.
По пути она потеряла колбасу. Я свою
Повара нужно переместить к холодильнику, чтобы он оказался к нам спиной.
Смотрю на оберег на своём запястье.
Кожаный ремешок, серебряная круглая вставка с моими инициалами. Всё это время он защищал, раз я ещё жива… и пришло время снять его.
Не поддаюсь жалости, но мысленно прошу маму меня простить.
Оберег летит к холодильнику.
Пришелец. Монстр. Сумасшедший. Тварь – перебирается вслед за ним.
Эмбер первая вылезает из-под стола и двигается в сторону кухни.
За ней на кухне оказываюсь я и захлопываю дверь в кладовую.
Глава 6
Тут, как и везде, хаос. Но никого нет.
Все рабочие в зале перед столовой.
На столах тарелки с едой.
Сегодня должны были подать пиццу. Салат с морковью и фасолью. Торт наполеон.
Эмбер отправляется к еде и набрасывается на кусок пиццы. Она съедает его почти не жуя, и принимается за второй.
– Ты уверена, что стоит это есть? Мы же не знаем, как передаётся болезнь, – говорю я, а сама запихиваю пиццу в рот.
Я так голодна.
Эмбер так голодна.
Она берёт третий кусок.
Я только тянусь ко второму.
Эмбер пошатывается. Её глаза расширяются. Она хватается за живот. Не может удержаться пальцами за край стола. Падает. На щеках образовываются продолговатые розовые шрамы.
– Нет, нет, нет, Эмбер!
Я не успеваю её придержать. Она на спине. Ударяется головой. От боли зажмуривается.
Показывает на рот одной рукой. Второй держится за живот. Глаза закатываются. Она теряет сознание.
Я трясу её. Стараюсь легонько. Не приходит в себя. Щупаю пульс на шее: он слабый.
Пицца отравлена. Прислушиваясь к своим ощущениям, но чувствуя себя голодной и измученной, а болит у меня только желудок, но он так уже давно. Трогаю лицо, оно гладкое, шрамов, как у Эмбер, не появилось.
Она съела больше меня.
Беру со стола стакан с водой, выливаю воду на Эмбер. Ничего.
Это конец. Это всё. Это край. Это тупик.
Эмбер лежит среди всякого мусора: очисток от моркови. Алюминиевых банок от фасоли. Плодоножек от томатов.
Веснушки стали ярче на белой коже. Губы потеряли выразительный цвет.
Я не смогу утащить её в безопасное место. Не донесу до комнаты.
Я
Раньше Эмбер была рядом, и я могла поддаться истерике, но теперь ей нужна помощь, и я не имею права даже подумать о слабости.
А я всегда не любила все эти пиццы, выпечки!
Выпечка…
Пекарня…
Какая же я дура!
Осознание хуже удара тока.
Эмбер в обмороке. Заражение в её крови, но почему-то на щеках сразу шрамы, а не раны.
Мы должны были идти к Рему, а не лазить по шахтам.
Я забыла о нём. Я никогда о нём не думала. Но в последнюю нашу встречу он сказал:
– Эй, Кар, а я буду работать в пекарне в отеле, в который ты заселишься! Заходи, я на первом этаже около фитнес-зала. Там зелёная дверь, за ней длинный коридор, но ты не волнуйся, иди вперёд, и попадёшь ко мне. Я дам тебе лучший пирожок.
Он ещё так радостно это говорил, будто мы видимся с ним каждый день, и заходим в гости друг к другу по выходным.
Как будто мы в сказке:
Пойдёшь направо, то сё найдёшь. Пойдёшь налево другое найдёшь.
А за зелёной дверью пекарню отыщешь.
Дошёл ли вирус до туда, жив ли ещё мой знакомый?..
Всем сердцем теплится мысль, что с ним всё в порядке. Даже мало общаясь, он нить моей обычной жизни. И сам по себе хороший человек.
Эмбер необходимо помочь, но как я не знаю. Ею пульс такой слабый…
А если она умрёт, прямо в этом дурацком отеле, так и не выйдя на свежий воздух…
Внутри меня ураган из различных эмоций. Каждая эмоция и мысль пытается вытеснить другую.
Мне страшно. Я не ощущаю, как дышу. Сердце бьётся беспокойно, а потом вовсе заходит в бешеном ритме.
Я не смогу поднять Эмбер, я могу лишь оставить её здесь, и поторопиться к Рему. Объясните ему, что происходит – если он ещё не в курсе.
Пекарня и отель соединены, но вроде бы относятся к разным зданиям.
Я чётко слышу голос женщины: "Молитесь, молитесь!"
И я молюсь.
Молюсь, пока беру первый попавшийся нож. Молюсь, когда бегу мимо повара, размахивая ножом. Молюсь, когда разрезаю его кожу лезвием. Молюсь, наступая на его кровь. Поскальзываясь.
Молюсь и в шахте, ползя ниже и ниже.
Снова перекладина за перекладиной, но уже осторожнее, чтобы не задеть себя ножом.
Молюсь, когда бегу к зелёной двери.
Меняю молитву, когда острая боль пронзает живот, и мне приходится остановиться.
Совмещаю сразу все молитвы, что знаю, когда приходится остановиться в коридоре, ведущем в пекарню. Боль жгучая и острая. Боль выворачивает внутренности.
Становится туманно. Зрение теряется.
Держусь за стенку. Иду на свет и звуки. Пекарня так близко