Искусство алхимии. От философского камня и эликсира бессмертия до пятого элемента и магии книгоиздания
Шрифт:
«Земля вскормила его»Михаэль Майер, «Убегающая Аталанта», Оппенгейм, 1618 год
Некоторые царственные знатоки нуждались в алхимии по более прозаическим, практическим соображениям. Европейцы уже давно пытались воспроизвести красоту фарфора; рецепт изготовления изящной белой керамики, которую умели делать китайские мастера, искали, точно культурА АлхИМИИ, ПрИдВорные круГИ И культы
это был Священный Грааль. Первыми эту загадку смогли
Сосуд из мягкого фарфора с синей подглазурной росписью, мануфактура Медичи, Флоренция, около 1580-х годов
Клеймо мануфактуры Медичи на дне фарфорового сосуда
«Вечная тайна говорит»Леонард Турнейссер, «Пятый элемент», Лейпциг, 1574 год
К лучшей жизни через алхимию
По моему мнению, душа и тело оказывают друг на друга симпатическое воздействие. Измененное состояние души изменяет форму тела, а колебания формы тела, наоборот, преобразуют душу. <…> Может быть, безумие — самый ясный тому пример. Помешательство, по-видимому, касается души, но врачи тем не менее лечат ее через очищение тела лекарствами. <…> Воздействие на физическое состояние для исцеления душевного недуга <…> доказывает, что изменения тела и души происходят согласованно. Псевдо-Аристотель, «Физиогномика»
Последователи Аристотеля считали высшей и самой благородной частью души активный разум. На греческом душа — «психе» (????), и связь с психикой в современном смысле этого слова здесь кроется не только в самом названии. В качестве доказательства часто приводят фармакопсихотерапию, теория и практика которой были крайне популярны среди ученых жителей Древней Греции. Согласно физиогномике, Божественный разум в человеке можно очистить и облагородить, воздействуя на тело — физический сосуд души — с помощью какого-либо препарата. Этот подход был прекрасно знаком любому последователю алхимии. Считалось также, что улучшение интеллектуальных способностей души благотворно воздействует на физическое состояние тела.
Швейцарский алхимик Леонард Турнейссер (1531– 1595/1596 годы) применил свои алхимические знания, чтобы профинансировать издание иллюстрированных книг, прославив тем самым свою власть над природой. На главной гравюре к его «Пятому элементу» изображена
«Дракона доят для получения морфина» Фрагмент гравюры из книги Леонарда Турнейссера «Пятый элемент», Лейпциг, 1574 год
Смерть хлещет дракона снопом опиумного мака, добывая эссенцию. Змей символизирует едкий купорос, позволяющий экстрагировать растительные соки.
Слева внизу изображен
дама, представляющая собой воплощение «Вечной тайны». Ее уста в буквальном смысле заперты на замок, а под ногами возвышается стопка книг — основание ее тайной ученой власти. Примечательно, что одна из них — это «Магический Архидокс», труд Парацельса по фармакологии, без которого в те времена не обходился ни один аптекарь. Также женщина держит ключ к изображенному выше шкафчику с надписью Laudanus, что намекает читателю на содержание книги: автор изучил Парацельса и узнал, как получить дурманящий лауданум, прообраз современного морфина. В своей книге Турнейссер обещает раскрыть природу эфирного пятого элемента, самую суть присутствующей во всем души, которую в его понимании можно добыть теми же методами, что высвобождают наркотическую силу.
Отдельно стоит упомянуть о необычной карьере Тур-нейссера, этакого «алхимика вне закона», который из рабского положения шахтера смог подняться до поста главного придворного врача курфюрста Бранденбурга в Берлине. Будучи членом гильдии менял и ювелиров в Базеле, он был изгнан из города за подделку золота и затем стал владельцем издательства и лаборатории, где суммарно трудилось около тысячи человек. Финансовая сторона жизни Тур-нейссера не волновала: благодаря прибыли от производства лауданума он был богатейшим врачом в Берлине. Впав в немилость курфюрста, он отправился во Флоренцию, где принял католицизм. Такой шаг помог ему обеспечить себе место при дворе Франческо Медичи, который имел обыкновение привлекать алхимиков для руководства ремесленниками, трудившимися над украшением его роскошной резиденции. В конце концов Турнейссер сумел вернуться в Базель, где и скончался в 1595 или 1596 году.
ГлАВА VI
Первая кунсткамера.
Тайные академии Неаполя Члены неапольской Академии рысьеглазых — Академии деи Линчей, одной из старейших Европейских академий на ук, — любили устраивать собрания в помещениях, где проводил исследования Ферранте Императо (1525–1625 годы), ведущий фармацевт города. Там же была выставлена на всеобщее обозрение и его коллекция диковинок и чудес природы. Сам хозяин называл эту комнату «музеем». Ее ксилографический «портрет» на фронтисписе к книге Ферранте «О естественной истории» (Неаполь, 1599 год) является первым печатным изображением кунсткамеры.
Исследования Императо продолжали более чем тысячелетнюю фармацевтической традицию и были сосредоточены прежде всего на алхимии. Девять глав его книги о естественной истории посвящены именно этому предмету: в конце концов эта наука была источником его аптекарского и, следовательно, коммерческого успеха. Синтез искусственного золота заботил Импера-то лишь с точки зрения получения образца красителей, которые могла бы производить его мастерская. Во введении своей книги он рассуждает о природе, свойствах и приготовлении различных красок — его вообще очень интересовала связь цветовых пигментов и медицинских препаратов.
Частный музей Императо стал не только первой кунсткамерой, изображенной на гравюре, но и примером для других «комнат чудес» или кабинетов редкостей, где упорядочивались и выставлялись напоказ дары природы. Подобные места, получившие популярность благодаря фармацевтам, стали признаком наступления новой эпохи. Они напоминали нечто среднее между кладовой и вы-
ставочным залом: «ученики природы» и производители лекарств хранили в них сырье для приготовления своих снадобий, имея отличную возможность похвастать профессиональными знаниями, буквально разложенными по полочкам. Нашлось в таких помещениях место и алхимии с ее атрибутами — они представляли собой зримое выражение научного метода изучения природы. Для эмпирического подхода к натурфилософии, выработанного в XVI и XVII веке в академиях Неаполя, крайне важны были и прикладные аспекты, и метафизические заключения, сделанные на основе наблюдений в алхимической лаборатории.