Искусство французского убийства

Кембридж Коллин

Она была права. Как только масло растопилось и начало пениться – Джулия следила за мной орлиным взором, я вылила на сковороду взбитые яйца с травами. От аромата эстрагона во мне проснулся голод, и я решила приготовить три омлета вместо двух.

– Всё, а теперь… оставь в покое сковородку и посчитай до двадцати или типа того. А потом начинай ее двигать, – инструктировала меня Джулия.

Нервничая, я наблюдала, как ярко-желтые яйца начинают поджариваться, превращаясь в густую массу.

– Сейчас! – воскликнула Джулия с таким чувством, словно от этого зависела моя жизнь. – Двигай сковороду!

Поначалу мои движения были неловкими, но через некоторое

время с помощью Джулии я освоилась. Насколько я поняла, идея заключалась в том, чтобы дернуть сковороду к себе под небольшим углом, чтобы яйца как бы скользили и перекатывались. Это постоянное движение не позволяло им слипнуться или пережариться.

– Теперь сыр. – Джулия посыпала немного твердого белого сыра на яйца, которые все еще были мягкими и рыхлыми, но на глазах загустевали. – Продолжай дергать сковородку; видишь, как омлет переворачивается и скручивается? В Америке мы всегда пережариваем яйца. А французы готовят правильно – яйца остаются мягкими, даже слегка влажными – ну вот! Готово! А теперь дерни в последний раз, чтобы омлет немного свернулся, а потом вывали его на тарелку.

К счастью, она поставила тарелку передо мной, иначе я потратила бы несколько драгоценных секунд на ее поиски.

Я смотрела на омлет, аккуратно перекатывающийся на тарелку. Он выглядел восхитительно. И его приготовила я!

– Тебе следует преподавать кулинарию, Джулия! – выразила свое восхищение я, с любовью глядя на свой яичный шедевр.

– Сначала я должна окончить «Лё Кордон Блё», – сказала она, уже нарезая эстрагон. – Мне еще столькому предстоит научиться! Не могу дождаться января, когда возобновятся занятия. Ты будешь приходить на дневные показы. Это все равно что сидеть в операционной и наблюдать за операцией.

Под ее пристальным взглядом я приготовила еще два омлета, и когда взбивала яйца для третьего, почувствовала себя достаточно уверенно, чтобы рассказать о том, что я обнаружила в квартире Терезы, а также о злоумышленнике.

– Так у того, кто прокрался внутрь, есть пистолет? А ты не видела, кто это был? Ты ничего не заметила? – засыпала она меня вопросами, пока мы расставляли на подносы три тарелки, покрытые серебряными куполами, а также тосты, варенье и кофейный сервиз.

– Я не увидела ничего. – Я пожала плечами и взяла один из подносов, – зато почувствовала стойкий запах, но я смогу его определить. Это был не одеколон и не духи, но что именно, я пока не понимаю.

Мы как раз выходили из кухни, когда послышался стук в заднюю дверь. То ли Бет, то ли Блайт – мне еще предстояло научиться их различать – вошла в дверь, следом за ней ее сестра. Я остановилась и извинилась за беспорядок на кухне, но горничные лишь улыбнулись и отмахнулись, покачав головой.

Возможно, они были даже рады, что я приготовила на кухне что-то съедобное.

– Mon Dieu! [43] – воскликнул дедушка, когда мы с Джулией церемонно сняли крышки с двух тарелок. – В жизни не видел более красивого омлета. Merci, merci, мадам Чайлд.

43

Бог мой! (фр.).

– Нет-нет- нет, это все Табита! – возразила своим мелодичным голосом Джулия. – И еще ваш свежий эстрагон, месье Сен-Леже.

– Mes delicieux bebes [44]

вы можете отведать в любой момент, мадам Чайлд, – галантно предложил дедушка. – Табита, это magnifique [45] .

– Oui, ma chere [46] , вкус просто восхитительный, – подхватил дядя Раф и ласково похлопал меня по руке, когда дедушка еще раз меня поблагодарил.

44

Моих восхитительных деток (фр.).

45

Великолепно.

46

Да, моя дорогая (фр.).

Я была рада, что мужчины не выразили шока или удивления по поводу того, что я приготовила съедобное блюдо. Это было прекрасным свидетельством их доверия мне, и я это оценила.

Пока дедушки уплетали омлеты, я рассказала Джулии о своем разговоре с Джонни о Терезе.

– Значит, никто не знал, что она переехала, – подытожила Джулия. Она потягивала кофе, в то время как остальные поглощали нежный, сливочный омлет и тосты.

– Если только она не жила в двух местах одновременно, – возразила я. Эта идея осенила меня только что. – Если убитый в ее доме человек ее пугал, возможно, она не подавала виду, чтобы никто не знал, что она переехала. Вдруг она боялась, что станет следующей?

К несчастью, она и впрямь стала следующей.

Дядя Раф деликатно вытер бороду и усы, которые успел расчесать и натереть воском во время моего пребывания на кухне, и кивнул.

– Это вполне возможно, chere. А теперь… могу я, наконец, поделиться тем, что мне удалось узнать?

– Да! – воскликнула я. – Разве ты не понял? Я подкупила тебя завтраком, чтобы вытянуть все подробности!

Он усмехнулся и поднял Оскара Уайльда к себе на колени, усадив собаку подальше от маленького столика, вокруг которого мы собрались.

– Ты можешь подкупить меня в любое время, Табита, и я выложу все подробности, которые знаю, и даже те, что выдумал.

– Полагаю, ты позвонил кому-то из своих знакомых в дом номер тридцать шесть, – со смехом произнесла я. – Раз уж ты утверждаешь, что из дома не выходил.

– Он также утверждает, что никого не «знает». – Дедушка хрипло рассмеялся, предложив крошечный кусочек омлета Оскару Уайльду, – но это совершеннейшая ложь.

– Ну-ну, – улыбнулся Раф, и его темные глаза задорно блеснули. – Да, я случайно позвонил своему старому другу…

– Ты не смеешь говорить «коллеге», non? – со смешком вставил дедушка.

Раф искоса взглянул на него и усмехнулся.

– Определенно не коллеге, но точно другу. У бывшего инспектора Гийома Девре из Ла-Сюрете – это старое название la police judiciaire – есть внучатый племянник, который работает сыщиком в доме номер тридцать шесть. Наверное, ты о нем слышала, ma chere. Это Этьен Мервель.

Глава десятая