Искусство и путь по-японски. 45 дорог к медитации и красоте
Шрифт:
Концентрация на наблюдении или слушании не подразумевает приложения усилий. Сознательное усилие отвлекает нас от того, что происходит в настоящий момент. Произвольная концентрация, которая получается, когда человек «потерян» в моменте, когда его внимание целиком и полностью захвачено музыкой или рассказываемой историей, или зрелищем подобным, например, бушующему огню, естественна по своей природе, не требует специального усилия. Эта идея легкости в чем-то созвучна муи — термину, который, как считается, пришел из Даосизма. Йоел Хоффман в «Японских Поэмах Смерти» определяет это состояние следующим образом:
Даосы определяют правильное действие как «недеяние» (кит. — ву вей, яп. — муи), что, однако, не значит, что
Здесь автор указывает на то, что подсолнух вырастает высоким благодаря своей природе, без чьей-либо помощи; нам не нужно каждый день тянуть его вверх, чтобы он стал таким. В отношении сидячей медитации муи на самом деле значит «сидеть спокойно и ничего не делать», но смысл здесь в том, чтобы показать, что «ничего не делать» не обязательно значит «не делать чего-нибудь». Природа подсолнуха такова, что он вырастает очень высоким, и для этого не требуется прилагать никаких усилий.
Концепция му это не чисто даосская концепция, аналоги можно найти, например, в Буддизме. Есть хорошо известная сутра, в которой говорится о форме, приобретающей пустоту, и пустоте (ку), принимающей форму. Эта пустота может именоваться как ку, так и му, что, в общем-то, одинаково.
Идея пустоты и формы, упоминаемая в этой сутре, находит свое отражение и в практике Пути. Например, икебана это не только расположение цветов и веток в соответствии с определенной идеей, но также и организация пустого пространства. Когда я изучал бонсай, мне часто говорили, что надо оставлять достаточно свободного пространства и подрезать ветки таким образом, чтобы между ними могла пролететь миниатюрная птичка. Пустое место, которое в западных искусствах считается упущенным, в искусствах и практике Пути, да, в общем, и во всей японской культуре считается очень важным, ему уделяется очень много внимания. Опять же практически везде мы можем найти пример того, насколько важную роль играют пространство и его правильная организация и заполнение.
Часто мы замечаем что-то только тогда, когда это что-то отсутствует. Например, я живу в сельской местности у въезда в долину. В определенное время года звук сверчков слышен всю ночь очень далеко. Этот звук настолько привычен для большинства людей, что мы его просто не замечаем. Тем не менее, когда я еду поздно ночью на велосипеде через долину, мое присутствие пугает сверчков, и они внезапно замолкают. И именно в этой наступившей тишине, можно сказать пустоте звука, первое, что я слышу, это трель сверчка, возобновляющего свою игру.
В японских искусствах необходима гармония, баланс между формой и пустотой, ин-йо, инь-ян. Реальность, как однажды заметил греческий философ Гераклит, в основе своей не содержит противоположностей, и в До мы тоже видим это цельное соединение пустоты и материи, отражающее саму жизнь. Новичок в японских искусствах имеет свободный, не отягощенный предрассудками ум и энтузиазм, но его техника еще очень слаба. Позже, с приобретением опыта и навыков, могут появиться самосознание и нехватка спонтанности и непосредственности. Но если ученик продолжает заниматься, лежащие в основе учения принципы усваиваются, и он снова возвращается к состоянию сознания новичка. Мастер начал с бесформенного состояния, приобрел форму и снова вернулся к бесформенности. Отсутствие формы — форма — отсутствие формы, как сказано в Ханнайа Шин-гуйо Сутре: Шику соку дзе ку, ку соку дзе шику — «От формы к пустоте, от пустоты к форме».
Сен но Рикью, основатель чайной церемонии в том виде, в каком ее практикуют сегодня, на чьи взгляды оказало большое влияние учение Дзен, так описал эту концепцию:
Кейко това Ичи йори нарай Йу о шири
В шестом веке индийский мудрец Нагархуна написал о буддийской секте Мадхуамика и указал на му. Как и большинство первых буддистов, он придерживался идеи взаимозависимости всех созданий. По его словам, если все существует во взаимосвязи со всем, то нет ничего, что могло бы существовать отдельно от других и в себе самом. Другими словами ты, каждое другое существо и я определяемся в сравнении с тем, чем мы не являемся. А без присутствия других такого отличия достичь невозможно. Мы все. Мы ничего. Му.
СЛЕДОВАНИЕ ПУТИ
При написании этой книги я рассчитывал на три типа читателей: тех, кто изучает До и рассматривает свое обучен как Путь; тех кто изучает До, но не считает это практикой Пути; и тех, кто никогда не изучал До и не знаком с практикой японских искусств и их использованием в качестве Пути жизни. Следовательно, в двух их трех случаев я пишу для читателей, не знакомых с изучением японских искусств в качестве духовной практики; и эта глава прежде всего адресована этой большой группе читателей.
Возможно, я немного удивлю вас, если скажу, что некоторые практикуют, а зачастую еще и преподают различные формы До, даже представляя себе, что значит действительно быть действительно вовлеченным в практику Пути. Люди часто делают многие вещи чисто автоматически, не осознавая, что на самом деле происходит в данную секунду. Наряду с этим есть также нездоровая тенденция постоянно делать выводы, приходить к каким-то умозаключениям. Одним из таких довольно распространенных умозаключений является следующее: если мы занимаемся искусством, название которого заканчивается на «До» и если наш учитель постоянно норовит вставить какой-нибудь азиатски звучащий афоризм, то мы непременно занимаемся не чем иным, как серьезным исследованием природы Пути. Однако предположения основываются на прошлом, реальность же находится здесь и сейчас и, надо сказать, довольно редко соответствует нашим представлениям о ней. Мы изучаем Путь, чтобы проснуться и увидеть эту реальность.
Поскольку многие из нас потенциально боятся встретиться лицом к лицу с реальностью, мы склонны полагаться на слова и мнения других, чтобы описать самим себе природу вселенной и нас самих. Склонность к тому, чтобы полагаться на то, что говорят другие, возможно, вызвана нашим страхом увидеть те вещи, которые мы предпочли бы не видеть, что в свою очередь может привести к огромным потрясениям в нашей привычной жизни. Настоящие перемены подразумевают необходимость сделать шаг вперед, в неизвестное, а это неизвестное может заполнить нас страхом, потому что мы цепляемся за ошибочное мнение, что мир неизменен.
Почему мы зависим от того, что говорят другие, и боимся увидеть истинную природу мироздания? Это очень важные вопросы, хотя вам, пожалуй, не стоит полагаться на мое мнение. Спросите себя, определите, важно ли это для вас, и, не делая никаких предположений, вглядитесь в происходящее вокруг вас в эту минуту.
Это существует только в данное мгновение. Это неопровержимый факт, так как прошлое и будущее существуют только в нашем воображении. И, тем не менее, наше сознание чаще находится в прошлом или будущем, чем в настоящем. Мы волнуемся по поводу того, что мы уже сделали, или беспокоимся о том, что может случиться в скором времени. Мы беспокоимся, не отдавая себе отчета в том, что беспокойство может существовать только в прошлом или будущем: в настоящий момент нет ни времени, ни места для беспокойства — только для действия. Когда вы беспокоитесь о чем-либо, где находится ваше сознание — в настоящем или, может, в прошлом или будущем?