Искусство обмана. Популярная энциклопедия
Шрифт:
Клятва называлась «ротой». Но хотя она произносилась в церкви, в торжественной обстановке, под крестом, она иногда оказывалась ложной. Большое значение имели показания «послухов» — свидетелей. При наличии сомнений в истинности показаний применялся так называемый Божий суд, который был достаточно жестоким и не гарантировал справедливости. Обвиняемого заставляли брать в руки раскаленное железо, а потом по характеру ожогов судили, нужно ли его оправдать или обвинить.
На Руси в старые времена существовала пословица: «Не скажешь подлинной, так скажешь подноготную».
Первоначальные значения этих слов во многом забыты, и сейчас мало кто из современников сможет объяснить, чем отличалась подлинная правда от подноготной. Разъяснение этим терминам дается в книге Аникина В. П. «Русские народные пословицы».
Дело
Пытки долго были в ходу в русском судопроизводстве. Алексей Толстой, специально изучавший материалы допросов XVI–XVIII веков, так описывал способы дознания на Руси в петровские времена:
«В четырнадцати застенках стрельцов поднимали на дыбу, били кнутом, сняв — волочили на двор и держали над горящей соломой. Давали пить водку, чтобы человек ожил, и опять вздергивали на вывороченных руках, выпытывая имена главных заводчиков…»
Разыскивая в своей библиотеке материалы для данной книги, я наткнулся на антикварный фолиант в кожаном переплете, приобретенный мною у ленинградских букинистов лет двадцать назад. Изданная в 1783 году книга называется «История о странствияхъ вообще по всем краямъ земнаго круга» и рассказывает о путешествиях европейцев в экзотические страны.
Там, в частности, описываются методы, применяемые сиамцами (народом, ныне населяющим территорию Таиланда) для выяснения истины при различных судебных тяжбах и во время допросов. Я приведу небольшой отрывок из этой старинной книги с сохранением ее оригинального стиля:
«По важным доносам в недостатке доказательств производят пытки самые мучительные, коих множество родов. Всего чаще жгут огнем: кладут костер дров во рву, так чтобы верх костра был наравне с берегом рва длиною в пять, а поперек в одну сажень. Оговорщики и оговоренные водятся вдоль по костру босыми ногами; коих подошвы вытерпят раскаленное железо, те и бывают оправлены.
Другой род огненной пытки: руки преступников опускают в кипящее масло или в иную воспламеняющуюся жидкость. Некто Француз доносил и не доказал, что его покрали.
Должен был всунуть руку в расплавленное олово, которую вынял почти совсем сгоревшую; а Сиамец, на коего доносил, сделав тоже, вынял руку почти целую и был оправлен; но скоро после поймали и изобличили его в новом воровстве. (Вот вам и высшая объективность! Бедный француз потерял руку, был прилюдно опозорен, и лишь потом выяснилось, что он говорил правду. — Ю. Щ.)
Третьего рода пытка называется водяная: донощики и оговоренные опускаются по шесту на дно. Тот, кто долее останется под водою, признается правым».
Далее автор книги, господин Прево, глубокомысленно замечает:
«Сия может быть главная причина тому, что Сиамцы от ребячества привыкают к огню и воде». (Поэтому всегда и выигрывали судебные процессы против европейцев, более изнеженных и не подготовленных к такому своеобразному способу выяснения истины.)
Широко применялись пытки в Средние века во время допросов людей, заподозренных в сношениях с дьяволом. Информацию на эту тему можно почерпнуть из самой знаменитой книги Средневековья — «Молота ведьм», написанной в конце XV века двумя германскими инквизиторами — Яковом Шпренгером и Генрихом Ин-ститорисом.
Авторы этого беспримерного по своей бесчеловечности труда подводят своеобразный теоретический фундамент под необходимость применения пыток во время допросов. Они пишут: «…изобличение в ереси происходит трояко, а именно: 1) с поличным, если обвиняемый открыто проповедует ересь, 2) через законное доказательство свидетелей и, наконец, 3) при собственном признании вины».
Так как чаще всего еретики скрывают свои взгляды, а свидетелей их противозаконной деятельности не всегда можно найти, то инквизиторам ничего не оставалось, как вырвать у несчастных людей признание вины самыми жестокими пытками. Чуть позже мы коснемся событий, происходивших в России спустя 450 лет, и с удивлением обнаружим, что логика сталинских следователей во всем
Я. Шпренгер и Г. Инститорис в «Молоте ведьм» подробно описывают, как следует применять пытки, постепенно переходя от психологического давления к физическому.
Вначале судья должен только объявить о своем намерении приступить к пыткам, после чего дать обвиняемому время на раздумье. Инквизиторы пишут, что «…частые размышления, тяжкие условия заключения и увещевания родственников рассказать правду делают ее (обвиняемую) склонной к признаниям…
Если судья безуспешно ждал некоторое время признаний обвиняемой, которая была неоднократно увещеваема, то, имея уверенность в том, что обвиняемая продолжает запираться в правде, он приступает к умеренным пыткам, не прибегая к кровопролитию… Перед началом пыток обвиняемую раздевают. Если это женщина, то ее раздевают надежные, почтенные женщины. Это делается для того, чтобы исследовать, не вшито ли в ее одеяние какое-либо орудие ведьм, как это ими часто совершается по наущению беса, когда они пользуются членами тела некрещеного мальчика. Покуда орудия пытки готовятся к действию, судья от своего имени и от имени Других уважаемых мужей и ревнителей веры снова предлагает обвиняемой добровольно признаться. Если она упорствует, то ее передают палачам, которые и начинают пытку. По просьбе кого-либо из присутствующих пытка на время прекращается и обвиняемая снова увещевается сказать правду. При этом ей обещают, что она не будет предана смерти, если сознается. Но только не надо сообщать ей, что она будет содержаться в тюрьме. Ее надо лишь уверить, что жизнь будет ей сохранена и что на нее будет наложено некоторое наказание. (Типичный случай «лжи по умолчанию» — человеку обещают сохранить жизнь, но стыдливо умалчивают, что остаток этой жизни он проведет в сырых тюремных подвалах на хлебе и воде. — Ю. Щ.) Другие ученые полагают, что это обещание надо держать лишь некоторое время, а потом ведьму все же следует сжечь.
Некоторые считают возможным, чтобы судья обещал такой ведьме жизнь, но смертный приговор обязан вынести уже другой судья, а не тот, который уверил ее в сохранении жизни».
H. Бессонов. Допрос. Фрагмент картины
А теперь для сравнения обратимся к книге Д. Волкогонова «Триумф и трагедия Сталина»:
«После того как процесс признания Бухарина стал явно затягиваться, Сталин разрешил Ежову использовать «все средства», тем более что по его настоянию на «места» было еще ранее послано такое разъяснение: «Применение методов физического воздействия в практике НКВД начиная с 1937 года разрешено ЦК ВКП(б).
Известно, что все буржуазные разведки применяют методы физического воздействия против представителей социалистического пролетариата и притом применяют эти методы в самой отвратительной форме. Возникает вопрос, почему социалистические органы государственной безопасности должны быть более гуманны по отношению к бешеным агентам буржуазии и заклятым врагам рабочего класса и колхозников? ЦК ВКП(б) считает, что методы физического воздействия должны, как исключение, и впредь применяться по отношению к известным и отъявленным врагам народа и рассматриваться в этом случае как допустимый и правильный метод».
По существу это «исключение» стало обычным правилом, к нему прибегали тотчас же, как только обвиняемый проявлял неподатливость в «диалоге» со следователем. Фактически Сталин официально санкционировал нарушение элементарных норм социалистической законности. Поэтому когда Сталину вновь доложили, что Бухарин «запирается», было предложено расширить «методы допроса». Когда угрозы по адресу его жены и крохотного сына в сочетании с «методами физического воздействия» стали применяться в комплексе, Бухарин сдался. Он подписал самые чудовищные выдумки следователя, заклеймил себя как «троцкиста», «руководителя блока», «заговорщика», «предателя», «организатора диверсий».