Искусство обольщения
Шрифт:
Тем временем Ричард уселся на приготовленный для него стул.
– Удачи тебе, старина, – сказал он гипнотизеру. – Она тебе явно понадобится, помяни мое слово.
Валентин взял запястье Гаррета, нащупал пульс, уставился Ричарду в глаза и велел ему вести медленный обратный счет от пятидесяти.
Не в силах сдержать насмешливой улыбки, Ричард начал считать:
– Пятьдесят… сорок девять… сорок восемь…
Ричард считал, а гипнотизер удерживал его взгляд и тихо шептал, чтобы не слышала публика:
– Расслабьтесь…
– И что теперь?
– Теперь ничего. Вы в трансе.
– Разве? Вы меня дурачите. Аудитория разразилась смехом.
– Когда я хлопну в ладони, вы очнетесь и ничего, абсолютно ничего не будете помнить о том, что произошло с вами с того момента, как вы сели на этот стул. Но когда вы услышите слова «Всемирная выставка», вы почешете голову и скажете: «Да здравствует Франция».
– Едва ли.
И снова раздался смех.
Валентин кивнул Лизетте и сказал, обращаясь к аудитории:
– Я собираюсь вывести этого господина за кулисы, чтобы он там отдохнул немного. А тем временем мне нужны еще два добровольца. Вы видите, что с этим господином ничего страшного не случилось. Возможно, это придаст вам храбрости.
Лизетта помогла Ричарду подняться и увела его за кулисы. Мэйсон встала и пошла к ним. За занавесом уже стоял второй стул. Валентин поспешил выйти к ним и торопливо сказал:
– Побыстрее. Я не хочу выглядеть дураком. – Затем, обращаясь к Ричарду, спросил: – Как вы себя чувствуете, молодой человек?
– Полностью себя контролирую, спасибо, – заверил его Ричард.
– Он выглядит совсем как обычно, – заметила Мэйсон.
– Давайте проверим. Вам нравится Всемирная выставка?
Ричард тут же почесал голову и сказал:
– Да здравствует Франция.
– Отлично. А теперь я хочу, чтобы вы закрыли глаза. Ричард закрыл глаза.
– Я хочу, чтобы вы абсолютно честно ответили на все вопросы, что зададут вам эти женщины. Вы меня понимаете? – приказал ему гипнотизер.
– Я понимаю.
Валентин кивнул девушкам и сказал:
– Давайте спрашивайте.
– Вы уверены, что он в трансе? – спросила Мэйсон.
– Конечно, уверен.
Гипнотизер вернулся на сцену к двум новым добровольцам. Как только гипнотизер начал общаться с теми двумя, Мэйсон и Лизетта присели на корточки рядом со стулом, на котором сидел Ричард.
– Кем вы работаете? – спросила Мэйсон.
– Я любитель искусства, – ответил Ричард.
– Нет. Какова ваша настоящая профессия? На кого вы работаете?
– Я работаю на сыскное агентство Пинкертона, Чикаго, Иллинойс.
У Мэйсон захватило дух. Выходит, гипноз все же сработал?
– У вас есть ферротипия симпатичной молодой женщины, которую вы очень цените. Кто она?
После некоторого колебания Ричард сказал:
– Молли. Моя
Мэйсон возбуждалась все сильнее. Итак, гипноз действительно сработал! Она получила привилегированный доступ к самым потаенным уголкам души этого мужчины.
– Вам действительно понравилось мое выступление? – спросила Лизетта.
– Я подумал, что на вас слишком много косметики.
– Прекрати, – шикнула на нее Мэйсон. – Не трать драгоценное время на дурацкие вопросы.
– Я увидел, – продолжал Ричард, – как ваши акробатические возможности могли бы пригодиться в моей профессии.
– Мои? – переспросила Лизетта.
– Ерунда, – отмахнулась Мэйсон. – Скажите нам, что вы в действительности думаете о картинах Мэйсон Колдуэлл?
– Ни одно произведение искусства так глубоко меня не трогало. Я не вижу для себя лучшей участи, чем посвятить жизнь тому, чтобы о них узнал мир.
Ответ Ричарда отозвался приятным теплом в сердце Мэйсон, но ей предстояло задать более жесткий вопрос:
– Вы когда-либо подозревали, что Мэйсон, возможно, не умерла? – Мэйсон сама испугалась того, что произнесла вслух.
Переглянувшись с Лизеттой, Мэйсон добавила:
– И сейчас подозреваете?
– Нет, я отбросил это предположение.
– Почему?
– Нет доказательств.
– Ни одного? – спросила Мэйсон.
– Ничего существенного. Я понял, что был лишь излишне подозрителен. Как профессионал, я знаю, что не следует пытаться доказать то, подо что нельзя подвести неопровержимые улики. Поэтому я сдался.
Мэйсон перевела дух.
– А что вы чувствуете в отношении сестры Мэйсон Эми?
– Я влюбился в нее. Я люблю картины ее сестры, но я люблю Эми как женщину. Я никогда ничего подобного не чувствовал. Я бы хотел провести с ней всю оставшуюся жизнь. Я хочу пестовать и баловать ее до конца дней.
Эти слова столь очевидно шли из самого сердца Ричарда, что даже Лизетта не сдержала умильную слезу.
– О-ла-ла! – сказала она и шмыгнула носом.
Мэйсон раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, ей было стыдно за себя – за то, что она заставила его сказать о том, чего он не собирался открывать. Но с другой стороны, услышать такие слова от столь сдержанного на слова мужчины… Она никогда еще так сильно его не любила.
Мэйсон хотела спросить его, почему он никогда сам ей этого не говорил, но тут вернулся Валентин.
– Ваше время истекло, – объявил он. Затем он взял Ричарда под руку и вернул на сцену, где двое других господ уже ходили по кругу гуськом под хохот публики. Он усадил Ричарда на стул и хлопнул в ладони.
Ричард тут же спросил:
– Ну, когда же начнем? По залу пробежал смешок.
– Перед тем как мы продолжим, позвольте вам задать один вопрос: вам нравится Всемирная выставка?