Искусство похищения навсегда
Шрифт:
– Нет, я имею в виду… в своем решении.
Он смеется.
– Знаю, Грэйс, и да, я уверен. Даже больше, чем уверен, вообще-то. Твое присутствие в
моей жизни – это самое важное. – Он приподнимает одеяло и одобрительно кивает на мое
полуобнаженное тело. – А твое присутствие в моей постели идет под номером два. – Он
целует меня в лоб, а затем смотрит мне в глаза. – Понятно?
– Понятно, – киваю я, чувствуя себя лучше.
– Не забудь, что и тебе тоже
день.
Два часа спустя я иду с Сент-Клэром рука об руку через ярко-зеленую лужайку. Сегодня
день Королевских скачек в Аскоте и, похоже, это самое важное мероприятие для высшего
общества в сезоне, из-за чего я наряжена в коктейльное платье и каблуки, которые вязнут в
идеально подстриженном газоне. Над выбеленными скамьями трибун находятся частные
ложи, куда мы и направляемся, ряды кресел выстроились перед прекрасно подготовленным
газоном. Безупречно оборудованный ипподром огорожен белыми металлическими
перилами, а воздух буквально наполнен предвкушением.
Думала, что буду чувствовать себя расфуфыренной, но эта толпа представляет собой
сливки общества. Присутствуют даже члены королевской семьи. Сент-Клэр сказал, что они
часто посещают это мероприятие, и я с волнением ищу глазами ее Величество или одного из
принцев. Мимо нас проходят мужчины в костюмах, держа под локоть женщин в шелковых
платьях и перчатках. Не могу избавиться от ощущения, будто я Золушка на балу.
– Почему эти скачки такие экстравагантные? – спрашиваю Сент-Клэра. – И почему на
большинстве женщин такие гигантские шляпы?
Сент-Клэр смеется.
– Британские традиции – странная и удивительная вещь, – объясняет он. – Полагаю,
просто, так они всегда поступали.
Мы входим в частную ложу, уже заполненную многими из коллег Сент-Клэра в сфере
финансов, топчущимися на месте или слоняющимися по периметру вместе со своими женами
Стелла Лондон
Искусство и Любовь # 3
и детьми. Даже на малышках надеты платья и колготки, а на мальчиках – маленькие
полосатые костюмчики с подтяжками, как у Кристофера Робина1.
– Это моя девушка и восхитительный арт-консультант Грэйс Беннет, – представляет
меня Сент-Клэр, и от этих слов я чувствую, как меня обдает жаром.
Все его сотрудники вежливы и любезны.
– Как вам нравится Лондон? – спрашивает один, а другой интересуется, что я думаю по
поводу новой выставки древностей в Британском музее.
– Мне понравилось, – восторгаюсь я, и следующие пять минут мы беседуем об искусстве,
пока не возвращается
беседой, каждым малейшим одобрительным жестом Сент-Клэра и его коллег, я все больше и
больше ощущаю, что нахожусь на своем месте. Мне бы удалось вписаться еще больше, если
бы я надела шляпу с широченными полями и огромным кружевным цветком сбоку.
– Видишь того скакуна под номером 458? – Сент-Клэр указывает на трек, где начали
собираться лошади. – Это потенциальный победитель. Его зовут Лютик, – говорит он, и я
смеюсь. – Он самый быстрый чистокровка в стране.
– Для меня он выглядит, как обычная коричневая лошадь.
– Просто у тебя не наметан на это глаз, – дразнит Сент-Клэр.
Я одариваю его кокетливой улыбкой.
– Мой глаз наметан для другого.
– На качественные произведения искусства, насколько мне известно, – произносит
голос позади меня, и я вижу, как выражение лица Сент-Клэра становится яростным быстрее,
чем эти лошади могли бы сделать круг. – Привет Сент-Клэр, старый друг.
Сент-Клэр напрягается.
– Спенсер Кроуфорд, – произносит он с явным презрением. – Ты знаешь, что мы
никогда не были друзьями.
Я разворачиваюсь и вижу перед собой того же мужчину, с которым мы столкнулись в
ресторане пару недель назад, того же самодовольного рыжего ублюдка, который обманом
лишил семью Сент-Клэра их ценной картины Арманда. Он, как назло, продолжает вновь и
вновь появляться на глазах.
Кроуфорд взрывается неприятным смехом.
– Туше, мужик. Ты меня подловил.
– Сэр? Мистер Кроуфорд, сэр? – робкая молодая женщина стоит за ним, держа на руках
маленькую собачку, сгибаясь под тяжестью большой сумки для ноутбука и доски-планшета.
Она выглядит бледной, напуганной, и явно одетой слишком просто, из чего я полагаю, что эта
девушка его служащая. Бедняжка.
– Что такое, Натали? – огрызается он, даже не обернувшись. Собачка скулит.
– У вас новое сообщение от директора…
– Шшш! – обрывает он ее. – Сколько раз я тебе говорил не передавать мне содержание
моих сообщений на людях? – ругается он, а песик продолжает скулить. – И заткни эту чертову
собаку!
Она выглядит растерянной и выравнивает свои очки. – Но сэр…
– Заткни ее, – ухмыляется он. – Если не можешь молча делать свою работу, я найду
того, кто может.
Натали издает всхлип подобно собачке, но не произносит ни слова. Я одариваю ее
сочувствующим взглядом, но она быстро отводит глаза, краснея.