Искусство войны

Цзы Сунь

Иллюстрировать этот манёвр можно одним эпизодом из истории китайских войн в период Чжаньго.

Велась война между княжествами Лян и Чжао. Лянские войска вторглись в Чжао и осадили столицу этого княжества — г. Хань-дань. Ханьдань был уже близок к падению. Тогда чжаоский князь послал в соседнее княжество Ци просьбу о помощи. Циский князь решил эту помощь подать и хотел направить своего военачальника Тянь Цзи с большим войском на выручку осаждённых. Однако один из его советников, Сунь Бин, стал решительно отговаривать его от этого намерения, предлагая, вместо того чтобы идти на помощь осаждённым, предпринять нападение на столицу лянского княжества. Он уверял, что лянская армия, узнав об этой опасности, угрожающей своей столице, сама снимет осаду и поспешит на защиту столицы. Иначе говоря, он предложил «напасть на такое место,

которое противник обязательно будет спасать». При этом бой, принятый в силу необходимости, обычно развёртывается неблагоприятно для стороны, принуждённой к этому бою. Поэтому лянская армия, в известной мере ослабленная осадой, несколько дезорганизованная спешным снятием осады и переходом от лагерного положения к форсированному маршу, утомлённая переходом, не имеющая возможности выбрать хорошую позицию и укрепиться на ней, а принуждённая вступить в бой в любой обстановке, непременно должна потерять свою «полноту» и стать «пустой», а в этих условиях нетрудно противопоставить ей свою «полноту». Циский князь послушался этого совета. Всё произошло так, как предвидел Сунь Бин. Таким образом, столица Чжао была спасена, а лянская армия была разбита.

Четвёртый приём, указываемый Сунь-цзы, — создание стратегической угрозы. Этим способом можно заставить противника отказаться от ранее намеченного им движения. Сунь-цзы так выражает это правило: «Если я не хочу вступать в бой, пусть я только займу место и стану его оборонять, всё равно противник не сможет вступить со мной в бой. Это потому, что я отвращаю его от того пути, куда он идёт».

Обстановка, следовательно, такова: для меня почему-то невыгодно в данной обстановке вступать в бой, противник же, наоборот, к этому стремится. Надо сделать так, чтобы он не мог вступить со мной в бой. Это можно сделать, не прибегая к сражению: достаточно занять определённую позицию, и он уже не сможет вступить в бой. Какова же должна быть эта позиция? Именно такая, которая может отвратить противника от предпринимаемого наступательного движения.

Необходимо отметить, что китайские комментаторы, по крайней мере некоторые, несколько иначе понимают это место Сунь-цзы. Чжан Юй считает, что здесь подразумевается такая ситуация. Дело происходит на моей территории, на которую вторгся противник. «Я — хозяин, он — гость. У меня много провианта, но мало солдат; у него мало провианта и много солдат. Следовательно, мне выгодно не вступать с ним в бой. Я могу не строить укреплений, и всё же противник не осмелится прийти и напасть на меня. Это потому, что я отвращу его от того места, куда он направляется, тем, что покажу ему смущающую его форму». Иначе говоря, Чжан Юй полагает, что здесь речь идёт о каком-нибудь приёме, имеющем целью озадачить противника, поселить в нём смущение, вызвать некоторую растерянность и тем самым заставить его отказаться от намерения напасть на меня. Так же полагает и Ду My: «Если противник появится и нападёт на меня, я, не вступая с ним в бой, прибегну к различным манёврам и стану его путать. Этим я достигну того, что ввиду его смущения сделаю его нерешительным, отвращу его от того намерения, с которым он сначала пришёл, так что он и не осмелится вступить со мной в бой».

Каким же образом можно смутить противника, сделать его нерешительным? Ду My ссылается на один эпизод из истории китайских войн, который может служить призёром этого приёма. Во времена Троецарствия Чжао Юнь, воюя с вэйским У-ди (Цао-гуном), случайно вместе с несколькими десятками всадников натолкнулся на большие силы У-ди. Отступив к своему лагерю, он приказал открыть ворота, спустить знамёна и сохранять полную тишину и неподвижность. У-ди, преследовавший отступающих, подошёл к лагерю и, увидя такую неожиданную картину, решил, что противник подстроил какую-то хитрость; по его мнению, противник хотел, заманив его видимой полной беззащитностью, заставить его предпринять нападение, а сам где-нибудь устроил засаду. Исходя из этого, У-ди не решился напасть на лагерь и отвёл свои войска.

Таковы четыре приёма, умелое применение которых даёт возможность распоряжаться по своему усмотрению движениями и действиями противника. Это — второе требование общей стратегии и тактики Сунь-цзы. Третье требование — умение всегда сохранять численное превосходство над противником во время боя.

Уже из предыдущего изложения было видно, какое значение придаёт Сунь-цзы численному превосходству.

Но это требование общего характера. В действительной же войне далеко не всегда можно выставить армию, превышающую силы противника. Сунь-цзы считает, что и в таких случаях следует стараться вступать в бой только тогда, когда свои силы превосходят силы противника. Чтобы это условие осуществить, нужно, как рекомендует Сунь-цзы, разделить силы противника на части и бить каждую часть отдельно. Тогда, будучи численно слабее противника в целом, можно быть сильнее каждой его части. Нужно, чтобы я сохранял цельность, а противник был разделён на части. «Сохраняя цельность, я буду составлять единицу; разделившись на части, противник будет составлять десять. Тогда я своими десятью нападу на его единицу».

Речь идёт, следовательно, об обстановке, при которой силы обеих сторон равны. Тогда, действительно, в каждом отдельном случае можно быть вдесятеро сильнее противника, а, как Сунь-цзы говорит раньше, десятикратный перевес сил даёт уже абсолютное превосходство над противником. Впрочем, надо думать, что Сунь-цзы берёт цифру десять только для примера. Сорай прав, считая, что под этим подразумевается вообще всякое разделение противника на части (цит. соч., стр. 126).

Необходимо, однако, указать, как именно можно достигнуть того, чтобы противник разделился на части. Сунь-цзы, пользуясь своим выше объяснённым понятием «формы», даёт такое указание: «Если я покажу противнику какую-либо форму, а сам этой формы не буду иметь, я сохраню цельность, а противник разделится на части».

Чжан Юй так поясняет эту мысль: «Показывать противнику форму — это значит заставлять его принимать правильный бой за манёвр, а манёвр — за правильный бой. Не иметь формы — это значит превращать свой манёвр в правильный бой, а правильный бой — в манёвр, постоянно менять свою тактику и делать её недоступной пониманию противника. Когда форма противника уже ясно обнаружилась, я собираю войска и иду на него. Моя форма при этом не раскрывается. И тогда он непременно станет защищаться, разделив свои силы».

Чжан Юй рассуждает совершенно правильно, но односторонне. Введение противника в заблуждение ложными приёмами боя — это только один из многочисленных способов обмануть его. Понятие «формы», о которой говорит Сунь-цзы, есть понятие всеобъемлющее, охватывающее все потенции и действия армии. Поэтому гораздо лучше передаёт общий характер формулы Сунь-цзы комментатор Хуан Сянь-чэнь, который говорит о «показе противнику своей полноты и пустоты», т. е. о введении его в заблуждение относительно моих сильных и слабых сторон. Задача состоит в том, чтобы скрыть от противника своё подлинное состояние, свои сильные и слабые стороны, сделать своё истинное состояние неизвестным противнику. Достичь же этого можно, демонстрируя противнику то, чего на деле нет. Вследствие этого противник будет совершенно дезориентирован, станет направлять своё внимание на те якобы слабые и сильные пункты, которые ему ложно показываются, и неизбежно раздробит свои силы. Таким образом, можно всегда добиться численного превосходства над противником.

«Противник не знает, где он будет сражаться. А раз он этого не знает, у него много мест, где он должен быть наготове. Если же таких мест, где он должен быть наготове, много, тех, кто со мной сражается, мало», — объясняет Сунь-цзы. Чжан Юй, со своей стороны, говорит ещё более подробно: «Противник не знает, откуда выступят мои боевые колесницы, откуда появится моя конница, откуда подойдёт моя пехота. Поэтому он разделит свои силы и будет готовиться в разных местах. В конце концов, его силы раздробятся и станут слабыми, его мощь распадётся и будет подорвана. Благодаря этому в том месте, где я с ним встречусь в бою, у меня будет много силы против его изолированного войска».

Таким образом, полководец, поставленный в необходимость разделить свои силы, всюду окажется малочисленнее своего противника. «Если он будет наготове впереди, у него будет мало сил сзади; если он будет наготове сзади, у него будет мало сил впереди; если он будет наготове слева, у него будет мало сил справа; если он будет наготове справа, у него будет мало сил слева. Не может не быть мало сил у того, у кого нет места, где он не должен быть наготове», — поясняет Сунь-цзы положение, в котором оказывается такой полководец, и резюмирует: «Мало сил у того, кто должен быть всюду наготове; много сил у того, кто вынуждает другого быть всюду наготове».