Ислам и Запад
Шрифт:
Когда я впервые прочитал Orientalism, повествовательная подоплека — многочисленные аллюзии и отсылки к последовательности событий и связям между ними — привела меня в полное замешательство. Неужто г-н Саид изобрел параллельный мир, столь любимый писателями-фантастами? В то время трудно было придумать иное объяснение его издевательству над несколькими столетиями интеллектуальной и всеобщей истории. Некоторые из его ошибочных заявлений не имеют явной полемической направленности и вызваны, видимо, искренним неведением, как, например, его уверенность в том, что мусульманские войска завоевали Турцию прежде, чем Северную Африку (с. 59). С тем же успехом можно было бы считать, что гражданская война в Англии произошла до норманнского завоевания. Хотя прямого отношения к теме исследования такая датировка и не имела бы, она заронила бы серьезные сомнения в способности автора оценить работу по английской истории. Также обращается г-н Саид и со сравнительным языкознанием, осуждая немецкого философа Фридриха Шлегеля за то, что тот, «даже отбросив свой ориентализм, по-прежнему считал, будто санскрит и персидский, с одной стороны, и греческий и германский, с другой, ближе друг к другу, чем к семитским, китайским, американским или африканским языкам» (с. 98).
Еще
Тайна параллельной вселенной г-на Саида открылась мне только через несколько лет, когда я впервые прочел замечательную книгу французского ученого Ремона Шваба под названием «Восточный Ренессанс» [108] . Эта книга не о каком-то возрождении науки на Дальнем Востоке, как мог бы подумать неосмотрительный библиограф. Шваб, французский поэт и писатель, умерший в 1956 году, использовал слово «Ренессанс» в его изначальном значении, по отношению к возрождению учености в Европе. Восток, о котором он говорит, — это по преимуществу Индия, с некоторым расширением на восток и на запад. Что касается Ближнего Востока, Шваб мало что может сказать об изучении ислама в Европе, но уделяет определенное внимание исследованию западными учеными древнего Ближнего Востока, раскопкам памятников, дешифровке забытых письменностей и новому обретению мертвых языков.
108
Raymond Schwab, La Renaissance orientale(Paris, 1950). Английский перевод ( The Oriental Renaissance: Europe’s Rediscovery of India and the East, 1680–1880.— New York, 1984), выполненный Джин Паттерсон-Блэк и Виктором Райнкингом, настолько неточен, что пользоваться им невозможно.
С Ближнего Востока, точнее, из Ирана, след открытия ведет Шваба к Индии и дальше. Его книга посвящена двум главным взаимосвязанным темам. Первая из них — это сам процесс открытия, и Шваб рассказывает увлекательную историю о том, как сменявшие друг друга ученые — вначале англичане и французы, которым представилась уникальная возможность изучать Индию из первых рук, а затем и другие, прежде всего немцы, — посвятили свои жизни сбору нового корпуса знаний о языках, культурах и религиях Индии. Вторая, и в контексте его книги более важная, тема — то, каким образом новый материал из Индии стал частью европейской интеллектуальной традиции. Выявляется множество увлекательных связей, в том числе индуистский пантеизм и немецкая философия, санскритская филология и миф об арийской расе, влияние буддизма на Эмерсона и Торо и индийская составляющая возрождения романтизма. Колоссальная литературная эрудиция и глубокое понимание культуры позволили Швабу на многих примерах продемонстрировать, как тексты, переводы и исследования, изданные европейскими ориенталистами, дошли до таких авторов, как Гёте, Ламартин, Виньи, Вагнер, Уитмен и Толстой, и повлияли на них. Определенное влияние европейские индологи оказали и на Индию, но это уже другая история.
На Orientalismи на последовавшую волну антиориентализма явно глубоко повлияло чтение книги Шваба, которую противники востоковедения часто и с восхищением цитируют. Схема арабистики на Западе по г-ну Саиду, которая иначе была бы загадочной, становится понятной, хотя и неприемлемой, при сравнении с книгой Шваба, структура которой была заимствована и приспособлена для другого региона и других целей.
Смена цели, как и любой подобный аргумент, может быть оспорена, но уж смена региона делает его совершенно абсурдным. Европейские индология и исламоведение развивались совершенно по-разному. Индия никогда не вторгалась в Европу и даже отдаленно ей не угрожала. Запад начал изучать Индию относительно поздно, когда Европа была мощной и расширяла свои владения, а ослабевшая Индия постепенно переходила под контроль иностранных держав. Обретение индийских текстов и в самом деле стало возможным благодаря торговой и военной экспансии Европы в Южной и Юго-Восточной Азии.
Изучение ислама в Европе началось, напротив, в раннем средневековье и имело дело не с завоеванным, но с наступающим миром. Насколько у средневекового европейского исламоведения вообще имелись практические цели, они были оборонительными, а не агрессивными: защитить осажденный христианский мир от сарацинов, турок и татар. В эпоху европейской экспансии, начавшуюся в XVI веке, практическим интересам европейцев на Ближнем Востоке больше соответствовало бы изучение не арабского, тем более не классического арабского, а турецкого, в ту пору языка государственного управления во всех арабских странах к востоку от Марокко. Историки, работающие в архивах, знают, что письма в Лондон и Париж от правителей Алжира, Туниса и Триполи, не говоря уже о странах Восточного Средиземноморья, писались не на арабском, а на османском.
Хотя отношения между Европой и исламским миром впоследствии изменились и даже стали до некоторой степени противоположными, они всегда коренным образом отличались от отношений Европы и Индии. В первом случае иными были обстоятельства открытия, хронологическая последовательность и географическое распределение связей с Европой и европейского влияния, вдохновлявшие эти связи настроения и достигнутые результаты. Англо-французское господство в землях Благодатного полумесяца продолжалось всего два десятилетия, с конца Первой мировой и до начала Второй. Их господство в Аравии, Египте и Северной Африке длилось несколько дольше, но только в Адене и Алжире иностранное правление длилось сто лет и больше. Даже в период своего наивысшего могущества британцы и французы управляли многими арабскими странами не прямо, а с использованием таких схем, как мандат и протекторат. Нигде в арабском мире не было ничего хотя бы отдаленно напоминающего британское правление в Индии — ни по размаху, глубине, ни по продолжительности или долговременным последствиям. Г-н Саид, считающий, будто Египет был «аннексирован»
Тема насильственного захвата и удержания с сексуальным подтекстом неоднократно всплывает в книге г-на Саида. «В последнем [sic!] [109] XIX столетии, важным было не то, в самом ли делеЗапад проник на Восток и овладел им, а то, какбританцы и французы ощущали, что им это удалось» (с. 211). И далее: «пространство более слабых или недостаточно развитых регионов, вроде Востока, рассматривалось как нечто манившее к себе французов, располагавшее к проникновению, осеменению — короче говоря, к колонизации… Французские ученые, администраторы, географы и торговые агенты изливали свою бьющую через край энергию на лениво раскинувшийся, женственный Восток» (с. 219–220). Высшей точки сексуальные фантазии достигают в бравурной пьесе г-на Саида, где он вкладывает детально разработанное, враждебное и абсолютно абсурдное понимание в лексический анализ одного арабского корня, почерпнутый мною из классических арабских словарей [110] .
109
Автор иронизирует над неверным употреблением английского слова latter. — Прим. ред.
110
Обсуждая различные исламские обозначения слова «революция», я, в соответствии с обычной арабской практикой, начал исследование каждого термина с краткого обзора основных значений арабского корня, от которого данный термин происходит. Один из пассажей, где речь идет о наиболее распространенном в современном арабском слове, звучит следующим образом: «Корень с-у-рв классическом арабском означает «вставать» (например, применительно к верблюду), «быть возбужденным», и отсюда, особенно в магрибинском узусе, «восставать». Его часто употребляют, когда речь идет об основании небольшого самостоятельного государства: скажем, так называемые цари общин, правившие в Испании в XI веке после распада Кордовского халифата, назывались сауввар(в единственном числе са’ир).Существительное сауравначале значило «возбуждение», как во фразе, приводимой в Сихах, классическом арабском средневековом словаре: интазир хатта таскун хадихи с-саура, «подожди, пока возбуждение спадет» — весьма мудрый совет. Глагол от соответствующего корня употребляет аль-Иджи в форме саваранили исарат фитна, «раздувать мятеж», при перечислении опасностей, которые должны отвратить человека от исполнения долга сопротивляться дурному правлению. Арабские авторы XIX века называли словом саураФранцузскую революцию, а их потомки — положительно оцениваемые современные революции как у себя в стране, так и за границей» («Islamic Concepts of Revolution», in Revolution in the Middle East and Other Cast Studies,ed. P. J. Vatikiotis [London, 1972], pp. 38–39). Приведенное определение и по форме, и по содержанию следует традиции классических арабских словарей, и любой человек, знакомый с арабской лексикографией, тут же понял бы это. Образ верблюда применительно к политике был для древних арабов так же естествен, как образ коня для тюрок или образ корабля среди западных народов-мореплавателей.
Саид понял данный пассаж иначе: «Луис, отождествляя слова саурасо вставанием верблюда и в целом с возбуждением (а не с борьбой за те или иные ценности), гораздо прозрачнее, чем он это делает обычно, намекает на то, что араб есть не что иное, как невротическое сексуально озабоченное существо. Любое слово или фраза, которые он употребляет при описании революции, имеет сексуальную окраску: «возбужденный», «вставать». Но по большей части он приписывает арабам «дурную» сексуальность. В конце концов, раз уж арабы не способны к решительным действиям, их сексуальное возбуждение ничуть не благороднее вставания верблюда. Вместо революции у них мятеж, основание небольшого самостоятельного государства, и вновь возбуждение: одним словом, вместо соития араб способен только на ласки, мастурбацию и coitus interruptus.Так, на мой взгляд, следует понимать Луиса, какой бы безобидный ученый вид он ни принимал и каким бы вкрадчивым языком ни объяснялся» (с. 315–316). На это можно ответить разве что словами герцога Веллингтона: «Если уж вы такое полагаете, вам ничего не стоит положиться на что угодно» (If you can believe that, you can believe anything).[Имеется в виду случай, когда некто спросил герцога Веллингтона: «Вы, полагаю, мистер Джонс?», на что тот ответил приведенной Луисом фразой. — Прим. пер.]
Пространственно-временные и содержательные ограничения, которые г-н Саид накладывает на предмет своего изучения, хотя и представляют собой серьезное искажение действительности, удобны и даже необходимы, принимая во внимание поставленную им задачу. Их, однако же, недостаточно для ее решения. Многие ведущие британские и французские арабисты и исламоведы, якобы составляющие предмет его исследования, либо вообще не упомянуты (Клод Казн, Э. Леви-Провансаль, Анри Корбен, Мариус Канар, Шарль Пелла, Гийом и Жорж Марсе, Уильям Райт) или упомянуты мельком (Р. А. Николсон, Гай Ле Стрейндж, сэр Томас Арнолд и Э. Браун). Работы тех, кого г-н Саид все-таки цитирует, подобраны на удивление произвольно. Как правило, он опускает труды, внесшие наибольший вклад в науку, и цепляется ко второстепенным и случайным публикациям.
Всего этого — произвольного препарирования исторического фона и прихотливого выбора стран, личностей и трудов — г-ну Саиду все же недостаточно для того, чтобы доказать свой тезис, и ему приходится прибегнуть к дополнительным уловкам. Одна из них состоит в переосмыслении цитируемых пассажей до полного несходства с явственно выраженными мыслями их авторов. Вторая заключается в отнесении к разряду «ориенталистов» многочисленных авторов, — писателей вроде Шатобриана и Нерваля, колониальных администраторов вроде лорда Кромера, и других, — чьи произведения, несомненно, повлияли на формирование культурных пристрастий Запада, но не имели никакого отношения к академической востоковедной традиции — основной мишени г-на Саида.