Испанец. Священные земли Инков
Шрифт:
– Он просил меня о помощи… Уверял, что он Гусман Боканегра и умолял меня помочь.
– А кто такой Гусман Боканегра?
– Один матрос… Когда мы плыли вдоль берега, то зашли далеко на юг, и только уже потом, на обратном пути, я решил сойти на берег в Тумбесе… Но за неделю до этого один полубезумный матрос, Гусман Боканегра, бросился ночью в воду. Это был печальный человек, меланхолик, и мы решили, что он покончил с собой.
– Может, он добрался до берега вплавь.
– Мы находились очень далеко. Невозможно себе представить, чтобы он смог выжить.
– Ты уверен, что это он разговаривал с тобой?
– Как я могу быть уверен?.. Не думаю, что я перебросился с ним и десятком слов. Это был крупный мужчина, с унылой
– Почему он просил тебя о помощи? – поинтересовался курака.
– Не имею никакого представления… А ты как думаешь?
– Я же тебе говорил, что не хочу высказываться по поводу этого дела, – сухо прозвучало в ответ. – Я с детства привык не доверять «детям Грома». Это странные люди, от них одни неприятности… Забудь это дело!
– А Гусман Боканегра?
– Он наверняка погиб в море.
– А как же он со мной разговаривал?
– Возможно, тебе приснилось, что он с тобой разговаривал, потому что он единственный человек твоей расы, возвращения которого ты не видел… – Он протянул андалузцу руку, чтобы помочь ему встать. – А теперь идем; Королевская дорога уже близко…
На андалузца еще в самом начале произвело впечатление это инженерное сооружение: дорога, на которой могли бы разъехаться, не задев друг друга, две большие повозки; огромные каменные плиты были подогнаны с математической точностью, образуя абсолютно ровное покрытие, если не считать удобных ступеней, которые кое-где помогали преодолеть перепады высот.
Он прикинул, с какой скоростью сможет передвигаться по этим замечательным дорогам, ведущим в самое сердце Империи, армия с кавалерией и быстрой пехотой, и пришел к выводу, что инки, увлекшись завоеваниями, совершенно забыли про оборону.
Уверенные в своем абсолютном превосходстве над народами, обитавшими за пределами широких границ, они и подумать не могли, что однажды к ним нагрянет, переплыв океан, сильный неприятель, а они таким образом обеспечили ему свободный доступ в страну, которая без этих дорог была бы абсолютно неприступной.
Никто не стал бы мечтать о покорении империи, в которой что ни река, пропасть или гора – то непреодолимая преграда, не будь такого бесценного подспорья, как эти дороги, которые на протяжении лет – а то и веков – преодолевали неисчислимые барьеры рельефа, лишенного чувства меры.
«Чувство превосходства, как правило, является главным врагом могущественного, – всегда уверял Писарро. – А самоуверенность – самая большая слабость сильного… Пускай твой враг тебя презирает, а ты сам предельно воспользуйся возможностью, которую рано или поздно он тебе предоставит…»
Если эстремадурец когда-нибудь сюда вернется, Королевская дорога наверняка станет той самой возможностью, которой хитрец сумеет воспользоваться, хотя маловероятно – если принять во внимание его возраст, а также физическое и материальное состояние, в котором андалузец его оставил, – что старому капитану хватит пороху начать новую авантюру.
Но ведь есть и другие: Орельяна [33] , де Сото [34] , Альмагро [35] или Альварадо. Лет им меньше лет, чем Писарро, а отваги – столько же; рано или поздно, кто-нибудь из них бросит якорь в Тумбесе, высадит войска и с неукротимой воинственностью, которая ему, Молине, так хорошо знакома, приступит к штурму сей огромной природной твердыни, ведь крепость без ворот – это не крепость, и бастион с такими фантастическими дорогами больше не может считаться неприступным.
33
Франсиско
34
Эрнандо де Сото (1495–1542) – испанский мореплаватель и конкистадор. Принимал участие в завоевании Перу вместе с Франсиско Писарро. Впоследствии возглавил первую завоевательную экспедицию к северу от Мексики.
35
Диего де Альмагро (1475–1538) – испанский путешественник и конкистадор, участник завоевания Перу. Считается первооткрывателем Чили.
Во второй половине дня они приблизились к своего рода крохотному оазису, расположенному на краю спокойного озерка, защищенного от северных ветров высокими стенами; посреди него высилось каменное здание, соединенное с берегом веревочным мостом.
– Это храм, посвященный Пачакамаку, «Тому, кто приводит в движение мир», – пояснил Чабча Пуси. – Когда бог злится и трясет головой, происходят землетрясения… Возможно, его задело, что по прибытии ты не засвидетельствовал ему своего почтения. Неплохо бы тебе нанести визит его жрецам и попросить у них содействия, чтобы благополучно продолжить наш путь.
– А они нас покормят?
– Это единственное, о чем ты думаешь? – воскликнул явно раздосадованный курака. – Неужели мои боги заслуживают так мало уважения, ведь ты мог убедиться, насколько они могущественны?..
– Никакое могущество не поможет, если я умру от голода… – шутливо ответил Молина. – Ладно, не сердись!.. Давай навестим твоего бога Пачакамака и попросим, чтобы он какое-то время не заставлял землю плясать…
Они начали переходить по веревочному мостику, но, дойдя до его середины, испанец, который шел первым, застыл от удивления. В дверях храма появились три человеческие фигуры, и, хотя это вроде как были трое мужчин или, скорее, трое красивых стройных юношей, они нацепили на себя такое количество перьев и бус да еще и расхаживали в женских одеяниях, что и правда являли собой нелепое, даже дикое зрелище.
– Содомиты! – воскликнул Алонсо де Молина и, попятившись, натолкнулся на кураку, из-за чего хилый мостик начал раскачиваться, угрожая опрокинуть их в воду. – Черт побери, это же содомиты!
Он попытался обойти Чабчу Пуси, стремясь как можно быстрее вернуться на берег, однако тот преградил ему дорогу, с силой вцепившись в перила.
– Они не собираются тебя насиловать… – сказал он. – Это жрецы, они очень гостеприимны, воспитаны и обучены скрашивать жизнь мужчин. Они умеют танцевать, петь, готовить пищу, рассказывать замечательные истории… – Он хмыкнул. – Помимо всего прочего.
– Дегенераты! – сквозь зубы процедил андалузец. – Вы просто сборище дегенератов: допускаете отношения с животными и между мужчинами… Знаешь, как поступил с содомитами капитан Бальбоа?.. Бросил их псам [36] , которые в первую очередь отгрызли им то, чем они больше всего согрешили.
– Какое зверство!.. – поразился туземец. – По какому праву он позволил себе вмешаться в решения богов? Если Природа сотворила их такими, стало быть, у нее были на то причины, и ни один капитан не может их осуждать… Пошли! Я тебе обещаю настоящий пир.
36
Конкистадоры использовали военных собак во время сражений и для насильственных актов против местного населения. Известно, в частности, что Васко Нуньес де Бальбоа в бытность губернатором Дарьена использовал собак для запугивания индейцев.