Испания для королей
Шрифт:
Мирное соглашение было заманчивым выходом из португало-кастильской войны. Но уйти в монастырь, навсегда удалиться от света? Могла ли она выполнить это требование?
Впрочем, выбора не было. Изабелла, с виду такая ласковая и обходительная, не остановилась бы ни перед чем, лишь бы убрать со своего пути хрупкую, беззащитную девушку, самим своим существованием мешавшую ее благополучию.
Ей следовало отречься от себя, постричься в монахини. Только так можно было уладить этот затянувшийся конфликт.
– Соберите меня в дорогу, – сказала она слугам. – Я ухожу в монастырь Санта-Клара-эт-Коимбра.
В тот же день ее посетили член Государственного совета
Талавера благословил Иоанну.
– Дочь моя, ты сделала правильный выбор, – сказал он. – В монастыре Санта-Клара ты обретешь мир и покой, неведомые за его стенами.
Иоанна попыталась улыбнуться, но вместо этого расплакалась.
Она знала, что выбор за нее сделала Изабелла. Ей же оставалось лишь послушно следовать желаниям могущественной кастильской королевы.
Вскоре приехал и Альфонсо – чтобы проститься с ней.
– Моя дорогая племянница, – поцеловав обе ее руки, сказал он. – Вот и настал конец всем нашим надеждам.
– Возможно, оно и к лучшему, – вздохнула Иоанна. – Иначе у нас оказалось бы слишком много врагов – мы все равно не устояли бы перед ними.
– Я в отчаянии, дорогая моя, – запричитал Альфонсо. – У меня было так много грандиозных планов!..
– Пожалуй, даже слишком много, – сказала Иоанна.
– Что мне останется делать, когда ты навсегда удалишься в свой монастырь? Что я буду делать, когда между нами воздвигнут это непреодолимое препятствие?
– Вы? Я думаю, править страной. И уж, конечно же, вступите в другой брак.
– Никогда! – воскликнул Альфонсо.
Его глаза заблестели, и Иоанна догадалась, что у него появился новый план женитьбы на ней – вопреки решению Папы и настояниям Изабеллы.
Иоанна покачала головой.
– Вы уже согласились на условия королевы Кастилии, – сказала она. – У вас нет обратного пути, это результат войны, обернувшейся столькими несчастьями для Португалии.
– Неужели я должен отказаться от тебя?
– У вас просто нет другого выхода.
Альфонсо уныло взглянул в окно. Итак, ему придется оставить мысли об этом браке. Помолчав, он сказал:
– Раз ты принимаешь постриг, то я тоже проведу остаток дней в монастыре. Пускай в наших судьбах будет хоть что-то общее. Ты будешь носить балахон с капюшоном, а я – францисканское рубище.
Она невесело улыбнулась.
– Не так давно вы уже вступали в монастырь, Альфонсо. Однако обстоятельства заставили вас переменить решение.
– На сей раз я его не переменю, – сказал он. – Иначе мне не пережить разлуку с моей дорогой Иоанной.
Никогда прежде Изабелла не чувствовала такой уверенности в себе, в своих силах.
Она созвала кортес, и здесь же, в Толедо, был принят целый ряд новых государственных законов. Изабелла дала понять, что она намеревается сокрушить власть испанской знати и по мере возможности бороться с преступностью.
Полномочия эрмандадов были расширены. Чтобы усилить действенность этих союзов, Изабелла наделила их руководителей правом выносить самые строгие приговоры людям, уличенным в каком-либо преступлении. В каждое селение Кастилии были посланы по два представителя эрмандада – им надлежало следить за соблюдением законности на местах. Снабжать их всем необходимым должны были сами крестьяне. Для этого с каждого дома взимался налог – по восемнадцать тысяч мараведи с сотни дворов.
Впрочем, Изабелла отдавала себе отчет в том, что никакими, пусть даже самыми суровыми наказаниями ей до поры до времени не удастся искоренить жульничество
В правление ее отца и брата в стране возникло множество синекур – прибыльных, но не особенно обременительных должностей, раздававшихся всем ревностным сторонникам короля и его приспешников; эти же люди получали всевозможные субсидии и ежегодные пенсии. Изабелла решила покончить с таким положением дел, истощавшим и без того скудную государственную казну. Те, кто ее поддерживал, должны были делать это из любви к родине, а не за деньги. Так она лишила Бельтрана де ла Куэва годового дохода в полтора миллиона мараведи – хотя ради нее тот отвернулся от собственной дочери Иоанны и присягнул на верность правящей кастильской династии. Герцог Альва потерял шестьсот тысяч мараведи, герцог Медина-Сидония – сто восемьдесят тысяч, а родственник Фердинанда адмирал Энрикес – двести сорок тысяч.
Эти меры вызвали недовольство знати, однако открытых протестов не последовало. Изъятые деньги поступили в распоряжение Святого эрмандада – так теперь именовались объединенные суды кастильских провинций. Действия Изабеллы оказались оправданы: результаты начатой судебной реформы очень скоро отразились на положении дел в королевстве.
Изабелла чувствовала, что через несколько лет разоренная страна, доставшаяся ей от прежних правителей, превратится в могучее, хорошо организованное государство. Она не сомневалась в своей способности пополнить истощенную казну, расправиться с преступностью и добиться беспрекословного выполнения любого ее приказа или просто пожелания.
Наведя порядок у себя дома, она намеревалась внимательней присмотреться к его окрестностям.
Прежде всего нужно было заняться королевством Гранада, и тут Фердинанд целиком поддерживал ее планы. Ему не терпелось выступить в поход против мавров – ей даже приходилось удерживать супруга от необдуманных действий.
У себя на родине они, без сомнения, одержали бы победу над иноземцами. Однако покуда в стране не восторжествовал мир, им не следовало ввязываться в новую войну.
При всей занятости государственными делами, Изабелла старалась не забывать о том, что она была не только королевой, но еще и супругой и матерью. Порой она сетовала на пробелы в своем образовании. Ей не раз вспоминались годы, проведенные в Аревало, когда она жила с матерью и братом Альфонсо и не имела возможности изучить ни латинский, ни греческий, ни другие языки, полезные для управления такой большой страной, как Кастилия. Ее дети не должны были повторять ошибок матери – для них предстояло нанять лучших учителей и педагогов. Самой важной из всех дисциплин Изабелле представлялось религиозное воспитание. Этой стороной обучения ни в коем случае нельзя было пренебрегать.
Она ежедневно наведывалась в детскую, где могла отвлечься от множества нерешенных проблем, по-прежнему стоявших перед ней и ее королевством.
Ей нравилось сидеть у окна и вместе со служанками заниматься рукоделием, словно она была не королевой, а просто знатной женщиной, интересовавшейся не одними только политическими неурядицами и интригами. Впрочем, посудачить с прислугой ей удавалось редко – потому-то она и дорожила каждой выпадавшей ей свободной минутой.
Как раз во время одной из таких досужих бесед и случилось так, что ее служанка, недавно вернувшаяся из Арагона, заговорила о церемонии, на которой ей довелось там присутствовать.