Испанские поэты XX века

Гарсиа Лорка Федерико

Горизонт

Перевод М. Квятковской

Вечером, вольным и терпким, подобным тоске, в час, когда копья метало палящее лето, сон мой недобрый дробился и плыл вдалеке сотнями призрачных теней, бегущих от света. Пурпурным зеркалом был несравненный закат, в алом стекле отражал он пожар величавый, страшные сны унося в бесконечную высь. Я услыхал, как шаги мои гулко звучат и отдаются в пустыне за далью кровавой — там, где веселые песни зари занялись.

* * *

«Зеленый

палисадник…»

Перевод Н. Горской

Зеленый палисадник, улочка прямая и фонтан замшелый, где вода немая видит сновиденья, камни омывая. Почернела зелень вянущих акаций, их сентябрь целует, и несет куда-то налетевший ветер желтый лист измятый, на земле играя с пылью беловатой. Смуглая красотка, свой кувшин наполнив влагою стеклянной, ты меня заметишь, но рукою легкой, словно бы случайно, не поправишь локон, завиток атласный, и в зеркальный глянец на себя не глянешь. Ты стоишь под ветром вечером душистым, и водою светлой полнятся кувшины.

В ДОРОГЕ

«Било двенадцать…»

Перевод М. Квятковской

Било двенадцать… двенадцать раз заступ вдали простучал. Я вскрикнул: — Пробил мой час! — Ты не бойся, — шепнуло молчанье, — ты не увидишь, когда последняя капля в клепсидре ^{32} блеснет прощально. Ты все еще будешь спать на своем берегу печальном, а проснешься — увидишь: к новому берегу челн твой причален.

* * *

«Мы создаем во сне…»

Перевод В. Андреева

Мы создаем во сне над скудной землей печальной лабиринты, тропинки, сады: в цветенье, во тьме, в молчанье; паденье… стремление ввысь… надежды… воспоминанья… Невысказанная грусть, призрачные созданья — фигурки нашего сна, склоненные над дорогой; виденья цветущей земли… тропинки… далеко… далеко…

* * *

«Время — нагой терновник…»

Перевод Л. Боровиковой

Время — нагой терновник — медленно зацветает в излуке нищей долины, на голом камне дороги. И чистый голос молитвы звучит, измученный, снова; и возвращается в сердце слово, светлея скорбно. Утихло древнее море. Погасла грозная пена исхлестанных побережий. Бриз плывет над полями. И, в исцеленном мире, в мире обетованном, под

одиноким небом тень твоя воскресает.

* * *

«Солнце — огонь неистовый…»

Перевод В. Андреева

Солнце — огонь неистовый, а луна — нежна и смугла. На кипарисе старом голубка гнездо свила. Мирт над белой дорогой слоем пыли покрыт. Вечер и сад. Как тихо! И чуть слышно вода журчит.

* * *

«Вечереет. Туманная дымка…»

Перевод В. Столбова

Вечереет. Туманная дымка на бесплодную землю легла. Роняют звонкие слезы старые колокола. Дымится стынущим жаром западный край земли. Белые призраки — лары поднялись и звезды зажгли. Час мечты наступает. Открывайте балкон! В тишине вечер уснул, и в тумане колокол плачет во сне.

* * *

«Быть может, дымкой золотых курений…»

Перевод М. Квятковской

Быть может, дымкой золотых курений твою молитву встретит этот день, и в новом полдне сбывшихся прозрений твоя, о путник, сократится тень. Нет, праздник твой — не синь дремотной дали, а здешний скит на берегу реки; ты не истопчешь за морем сандалий, не побредешь пустынею тоски… Она близка, паломник, зеленая страна твоих видений — цветущая, святая; так близка, что можно пренебречь тропой и тенью, в подворье встречном не испить глотка.

* * *

«В твоих глазах я вечно вижу тайну…»

Перевод В. Андреева

В твоих глазах я вечно вижу тайну, подруга, спутница моя. Безмерный свет из черного колчана — любовь ли, ненависть? — но манит он меня. Со мной идти — пока с моих сандалий сухая не осыплется земля. Ты на моем пути — вода иль жажда? — неведомая спутница моя.

* * *

«Бывают уголки воспоминаний…»

Перевод А. Гелескула

Бывают уголки воспоминаний, где зелень, одиночество и дрема, — обрывки снов, навеянных полями вблизи родного дома. Другие будят ярмарочный отзвук далеких лет, полузабытой рани — лукавые фигурки у кукольника в пестром балагане. · · · · · · · · · · · · Навеки под балконом оцепенело горькое свиданье. Глядится вечер в огненные стекла… Струится зелень с выступа стенного… На перекрестке призрак одинокий целует розу, грустный до смешного.