Испанский капкан
Шрифт:
Она закричала еще что-то по-испански, но Гуров ее уже не слушал. Он как безумный рванулся к человеку со связанными руками и с мешком на голове, который в таком виде безнадежно и неподвижно стоял на песке. Гуров намеревался закрыть его своим телом и не дать увести на катер, но когда он исполнил свое намерение и повалил вскрикнувшего человека и подмял его под себя, он вдруг осознал, что сделал глупость, потому
Гуров ошеломленно поднял голову. Все так и было. Катер уходил, а на берегу разыгрывалась кульминационная сцена. Вся банда Эвелины ожила и теперь медленно надвигалась на Гурова.
– Стреляйте! Убейте их! – завопила Эвелина. – И этих убейте, и тех, на катере!
Кто-то выстрелил издали. Пуля свистнула над головой у Гурова и сгинула где-то над морем.
Вдруг откуда-то сбоку раздался отчаянный крик полковника Крячко:
– Бросай оружие! Вы окружены!
Большинство присутствующих не понимало русского языка, но смысл криков до них дошел. Тем более что вдруг у входа в бухту застучали моторы, завыли сирены и вспыхнули прожектора – кто-то несся наперерез уходящему катеру.
Гуров приготовился увидеть ночные гонки, но в этот самый момент на том месте, где мчался катер, что-то гулко ухнуло, плеснула волна, и катер Беккера, потеряв скорость, бессильно закружился на месте. А в бухту на большой скорости уже входили два военных катера с пулеметами на борту.
– Уходим! – пронзительно закричала Эвелина и, теряя туфли, побежала к машине.
Все ее воинство развернулось и бросилось кто к машинам, кто к мотоциклам. Загрохотали моторы, и песчаная коса в считаные минуты опустела.
Крячко подбежал и плюхнулся на песок рядом с Гуровым.
– Живой? А я чуть в штаны не наложил. Думал, тебе конец. А ты молодец! Катер тоже ты подбил?
– Как бы не так! – вдруг прозвучал за их спинами желчный голос. – Кишка у вас тонка. Катерок – это я. Немного пластита на винт, и в дамки. Надеюсь, они не успели сбросить за борт улики.
Гуров и Крячко обернулись. Рядом в черном гидрокостюме стоял Петлюгин. С него текло.
Кто-то застонал над самым ухом у Гурова. Он выругался и сорвал мешок с головы лежащего на песке человека. Тот взглянул на него измученными глазами.
– Абрамов? – спросил
Тот только кивнул.
– Ну и слава богу, – сказал Гуров. – Если бы ты знал, какой у меня камень с души свалился! С того момента, как ты не встретил нас в аэропорту, у нас ни минуты покоя не было.
– Это, между прочим, свинство, – сварливо вставил Крячко. – Пообещать и не встретить.
Абрамов засмеялся каким-то странным плачущим смехом.
– Зато я вас провожу, – сказал он. – Может, это вас немного утешит.
Эпилог
– Я повторяю, так сложились обстоятельства! – сердито сказал в трубку Гуров. – Этот олух, который привез сюда инкунабулы, не нашел ничего лучшего, как отдать одну книгу на «экспертизу». Ясное дело, ее зажали, и теперь ее не вернуть. Скорее всего, новый владелец ее уничтожит. Зато вторую книгу удалось спасти, и Абрамов жив и здоров.
– Что мне твой Абрамов! – с тоской сказал на другом конце провода генерал Орлов. – Мне теперь придется выслушать немало жестких слов по поводу разбазаривания культурного наследия. Жаль, что тебя здесь не будет. Тебе полезно было бы послушать!
– Да я бы с удовольствием, – сказал Гуров, притворно вздыхая. – Но, сам понимаешь, придется задержаться здесь на некоторое время, пока местная полиция зафиксирует наши показания. Тут же с нашей подачи целую банду арестовали. Думаю, это займет неделю, не больше. Потом опять же с дипломатами придется связаться относительно культурного наследия – нужно же возвращать инкунабулу на родину…
– Ну, возвращай! – сказал генерал. – Только насчет командировочных…
– Не волнуйся, – сказал Гуров. – Нас здесь спонсируют. Все-таки диаспора. Земляки.
Закончив разговор, он вышел на улицу. Солнце жгло даже сквозь рубашку. На синем небе не было ни облачка. С резной деревянной скамейки поднялся Крячко и с широкой улыбкой на лице пошел навстречу.
– Ну что, рванули на пляж? – спросил он. – Ты ведь обещал!
Гуров посмотрел на него и тоже улыбнулся.
– На пляж? А почему бы и нет? Только туда, где нет ни одного земляка, ладно?
Крячко подумал и добавил:
– А еще лучше туда, где вообще никого нет. От греха, как говорится…