Испанский сон
Шрифт:
Прорвемся, подумала она, вновь усаживаясь.
Милый, я не о сексе. Это очень коротко и очень важно. Сегодня на работе я услышала кое-что. Я не хочу писать, что и как услышала; говорили посторонние люди. Когда я была девчонкой, все вокруг умели читать между строк. Ты наверняка не утратил это искусство.
Может что-то произойти. Я боюсь за тебя. Я-то выкручусь, я умею, а ты — нет. Ты недотепа. Я люблю тебя. Я прошу
Надеюсь, ты понял меня.
— Что скажешь? — спросил Вальд.
— Пока не очень много, — сказал Филипп.
— Но хоть что-нибудь скажешь?
— Что-нибудь — да.
Они сидели в салончике своего старого офиса за совершенно пустым столом. Они выбрали это место одновременно и не сговариваясь, будто оно было овеяно если не большими решениями, то хотя бы каким-то реалистическим духом.
— Я представил себе, — сказал Филипп, — что с нами все время играют два следователя; один, как положено, хороший, другой плохой. Хороший следователь иногда меняется. В прошлый раз это был Эскуратов, сейчас — Виктор Петрович.
— А плохой? — спросил Вальд.
— Плохой… Знаешь, я все думаю о том кожаном, из «Славянской».
Вальд хмыкнул.
— Да он же… гиена какая-то, едва не шестерка.
— Гиена? — усмехнулся Филипп. — Есть еще одна тварь из той же серии: стервятник. Немножко по-другому звучит, а?
— Почему ты вспомнил о нем?
— Потому что он единственный тогда спасся.
Вальд задумался.
— Да. Думаешь, он заранее знал?
— Если знал, то это было подстроено мастерски.
— Но тогда он вовсе не та фигура, за которую себя выдает.
— По крайней мере, не с теми фигурами заодно. И обрати внимание: хороший следователь — это просто роль. Истина-то всегда за плохим… Тебе не кажется, что надо бы нам поискать кожаного?
— Опять ты за свое, — поморщился Вальд. — Это не наши игрушки, ты можешь когда-нибудь понять?
— Нас втягивают, — сказал Филипп. — Нам придетсяиграть в эти игрушки… иначе мы точно проиграем; так хоть какой-то шанс.
— Что значит — втягивают? Это была твоя идея позвать Виктора.
— Вот этого не надо; решали вместе. Если б ты отказался наотрез…
— Он сказал, мы можем не играть.
— Кожаный нам тоже наобещал в «Славянской».
— Ну хорошо, — сказал Вальд. — Как будешь искать кожаного?
— Для начала, последил бы за Эскуратовой.
— Ты фантаст.
Филипп пожал плечами.
— О’кей, — сказал Вальд. — Тебе сообщают, что Эскуратова встретилась с кожаным на углу. Твои действия?
— Тоже встретиться с ним. Сказать: извините,
— Очень хорошо, — сказал Вальд. — Продолжай.
— Дальше спросить: парень, кто за тобой?
— Если он так велик, то ты до дому не доедешь.
— Но у меня больше нет мыслей, — развел руками Филипп. — Теперь твоя очередь.
— Одну вижу ценность в том, что ты сказал, — заметил Вальд, — это насчет плохого следователя. Оно, конечно, и так яснее ясного… но мне нравится ход твоей мысли! По-моему, ты созрел.
— Для чего?
— Для чего и я. Драпать надо, партнер. Ноги делать, когти рвать… да поживей, пока… Только не начинай насчет отпустят, не отпустят… Давай лучше придумаем четкий план.
— Партнер, — спросил Филипп, — сколько раз я тебе предлагал это? Не ты мне, а я тебе?
— То было как-то несерьезно.
— А сейчас — наоборот, слишком серьезно. Граница нас не спасет.
— Я бы тебе поверил, если б у нас было больше на пару нулей. А так — кто мы такие?
Филипп внезапно расхохотался.
— Я понял, в чем дело! — сказал он. — Тебе раньше просто было не к кому. А сейчас появилось к кому. Дитя!
— А хоть бы и так, — буркнул Вальд. — Короче?
— Надо подумать, — сказал Филипп.
— А мы чем сейчас занимаемся?
— Слушай, — сказал Филипп, — у меня есть мысль.
— Опять насчет кожаного?
— Нет… в твоем направлении. Вполне ортодоксальная мысль. Как ты думаешь, сколько реально у нас времени?
— Откуда мне знать? Это твой кадр.
— Ну все же. Месяц, два?
— Понятия не имею. Ну, месяц.
— Отпусти меня на пару недель к жене.
Вальд ухмыльнулся.
— Бежишь от ответственности?
— Может, наоборот, к ней. Ты не думаешь, что если по-твоему, то нам придется прописываться по разным адресам?
— Да, — признал Вальд, — это ближе к теме… но нельзя ли заочно? Время для разъездов какое-то не самое подходящее.
— Ну, на недельку…
— Дело не в этом.
— Не хочешь в одиночку придумывать план, — заключил Филипп. — Но, по твоей версии, план и не нужен. Если отпустят — а в этом ты оптимист, — то езжай да женись, да не возвращайся. Интернет, он и в Африке Интернет… Мне, кстати, сложней; хотя за столько времени все процедуры вроде изучены…
— Так что, — спросил Вальд, — мы решили?
— Ну… готовься, — пожал плечами Филипп. — Кстати, почему «мы»? Мы — «мы» — делали общее дело и жили на одной земле, пусть не очень-то привлекательной. Дело наше тухнет, одной земли впереди не видать… Уж не будет «мы», Вальд; подумай об этом тоже.
— Пожалуй, тебе нужно поехать, — сказал Вальд. — Я подумал, что твой подчеркнуто развлекательный рейд усыпит их бдительность.
— Отличная мысль! До чего продуктивно работаем.
— Может, сходим в театр? — неожиданно спросил Вальд. — Два холостяка. Никогда не ходили вдвоем.